Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

— Не работает водяной насос.

Петя отыскал в подводящем шланге дыру, отрезал дырявый кусок и подсоединил насос снова. К вящему удивлению народа всё заработало, но заслугу Пети никто не оценил…

Так же невнятно, шепелявя и шамкая, Петя повторил рассказ об электриках, которые «смогли осилить лишь магарыч и ничего не сделали».

Новый главный механик спросил у В. Ильина, почему он ничего не делает со своим краном. Саша Омаров уточнил:

— Почему не делаешь ходовую часть?

На это крановой разразился истерической, пополам с матерной, бранью, из которой можно было с трудом понять, что ходовую он смазал перед отпуском. Кран за это время почти с места не сдвинулся, стало быть, он лично заниматься ерундой на таком морозе не собирается. Шумел долго, и все попытки главного остановить бурный поток не имели успеха, пока тот не выдохся…

Главный спросил и у меня о машине, и я ответил, что никто не может заварить дырку в поддоне. Все услужливо пояснили ему, что Костя мог бы, да не хочет. Началась осада Матёрого, в ходе которой главный выяснил, что у него нет настроения. Когда начальство ушло, и все опять расселись у печки, Витя продолжил осаду Матёрого, но у него так ничего и не вышло.

Пришло известие о том, что, поскольку бытовка начальника СМП сгорела вместе с сейфом и документами, а СМП имеет долг 600 000 рублей, к тому же Мухортов, начальник Главка, живет в Благинске, так как в Ленде ему некомфортно, то Падикин летит к нему «подписывать долг» и лишь 16-го января прилетит обратно с разрешением на зарплату. Пока же нам решили выдать аванс.

На обед — чай с хлебом. После обеда Матёрый неожиданно, видимо устав от безделья, заваривает дырку в поддоне. Заливаю в него соляр и вижу, что он течёт в двух местах. Матёрый варит ещё раз, но безуспешно. «Говно ты, а не мастер», — подумал я.

…К вечеру выясняется, что аванса сегодня не будет, и я решил отнести кое-какие книги в букинистический отдел.

На автобус опаздываю и иду к Виктору узнать, не осталось ли у него чёрной нитроэмали для покраски номеров. Краски не было, и Виктор предложил попить с ним чай. Сначала разговор шёл, как всегда, о бардаке и в СМП, и в информации. С большим «энтузиазмом» он принял известие о том, что путь до Турьяна ещё не уложен.

— Как?! — с деланным восторгом восклицал он. — Ведь все читали в «Авангарде» и в Газете сообщение о том, что до Турьяна и Сиванкана открыто рабочее движение!

Он никак не мог поверить в такое несоответствие, и ещё несколько раз обращался ко всем с этим вопросом. Затем рассказывал, как на станции, на разгрузке, их гонял какой-то начальник мехколонны, и как он тут же прогнулся перед приехавшим из Главка пижоном, а потом оправдывался: «Это же из Главка!».

Степанов, в свою очередь, вспомнил о случае со сдачей двух «гофрушек» (металлических гофрированных труб). До пуска автодороги, при въезде в Кудыкту, оставалось уложить две трубы. Они ночью, в две смены, рыли котлованы для них. Выделили даже специальных людей, чтобы проследить засыпку этих труб. Но, когда бульдозерист зацепил одну из труб и поволок с проектных отметок, и ребята закричали на него, мол, «что ты творишь!», начальник мехколонны 48 послал их по матери и приказал засыпать трубу, ничего не исправляя.

Оставалось уложить под автодорогу ещё несколько труб, но котлованы для них до нужных отметок они так и не довели. Приехал Иванцов и скомандовал:

— Класть трубы, как есть, лишь бы их засыпать!

Заказчик же после открытия дороги обнаружил брак, и всё пришлось переделывать.

Тут же Влад встрепенулся:

— Ну, что мы всё о плохом! И так уже тошно. Давайте про что-нибудь хорошее…

— А ведь мы всем этим сейчас живём, — возразил Виктор. — И самое хорошее здесь — это люди, которые, несмотря на весь бардак, всё равно идут и работают.

В когорту хороших людей он выдвинул Исмаила.

Я попытался было выразить сомнение в правильности выбора, поведав о его «энтузиазме», который невольно наблюдал, придя с ночной смены.

— Он мне нравится… — был единственный аргумент Виктора.

Адонин рассказал, как один из трёх его начальников ругался с ним, а когда он показал ему фото, которого у того не было, они поладили.

Приехал Анатолий из СМП «Свердловск-1» и начал угощать всех водкой. Подошёл Владимирский, партгрупорг. Яркович сварил для студня рыло порося, а Владимирский второпях нарезал его, и мы, закусывая, съели всё с луком за милую душу.

Попутав старый Новый год с сочельником, около полуночи жгли бумажки на плите и смеялись над тенями. Когда Ярок увидел остатки съеденного поросёнка, то кроме слов — «это безобразие!» — других он просто не нашёл.

…В нашем балке, на лавке в кухонном отсеке, Исмаил, полулёжа с книгой, сообщил, что трижды заходил Глазов и только что ушёл. Иду к Глазову, и он хвастает, как он «ловко обманул» начальство. Когда Алина заявила, что денег при расчёте ему не дадут, он ответил, что ему ничего и не надо. Оказывается, — он должен 500 рублей СМП.

Отъезд Глазова. Ротор распределителя. «Мужики». Букинист. Новоселье в «особняке». Раскладка.

14 января в 7:45 нас будит Мошкин. Он с женой собирается в отпуск. Мы с трудом просыпаемся и, как чумные, бежим на работу.

В мастерской докладываю главному механику, что электросваркой заварить дырку не получилось. Он советует поискать газосварку в РПБ (ремонтно-производственная база), и я ухожу туда.

За 5 минут, пока шёл, чуть не отморозил щёки и нос. Сварки там, конечно, нет. Вчера я ходил и на автобазу, но там тоже не нашёл газосварки. Лишь осмотрел разбитый УАЗ, водитель которого погиб… Ходил и в ЖЭК, и в кочегарку — безрезультатно.

Глазов сидел взаперти и открыл мне, лишь когда я постучал в стенку. Он упаковывает вещи, а я намекаю, что голодный, как чёрт. Он греет суп, я чищу картошку. В 11 часов мы уже поели и вышли с вещами к остановке. Автобус подъехал, и я стал грузить вещи Глазова, ушедшего сдавать ключ от балка.

Прощаемся впопыхах, и я иду на работу. Высиживаю до 13 часов и ухожу на обед. Дома даю прочитать свою заметку Мошкину, и он с трудом, зевая, её читает. В 13:40 иду к столовой в рейд. Все машины на месте, а дозорного Горбунова нет. В ячейке обнаруживаю телеграмму: «Разговор с Москвой в 12 по местному времени». Из электроцеха звоню родителям, потом сообщаю Мошкину новость: Гошка выехал из Москвы 12-го января, и они разминутся в дороге.

На работе, найдя болты для крепления бампера, ставлю его и благополучно сижу почти до четырёх. За авансом не иду, а переодеваюсь и забираю у художника готовые номерные знаки. Встречаюсь с Прессом, который приглашает всех на первый сеанс смотреть фильм-сказку «Финист Ясный Сокол».

Иду в клуб на собрание. Попутно, в ящике, нахожу письма. Читаю их на собрании, пропуская «звонкий» доклад Падикина. Обязательства принимаем единогласно. После кино провожаю Олега Тимошина к Степанову, где застаю Зульфию. На очередное застолье денег у них не осталось, и я иду за авансом. Увы, в 19:40 касса была закрыта.