Александр Чемек - Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Книга 1

Дома ем последний хлебушек и ложусь спать около 8 вечера. В полусне слышу разговор Вовки с Олегом.

— Генка отрубился по-йоговски, а ночью встанет и будет творить «шедевры», — иронизировал Вовка. — Вот, если бы у нас была выпивка, он бы проснулся непременно.

— А, если его разбудить, облает? — спросил Олег.

— Облает. А, вернее, — просто поговорит и опять заснёт.

«Спасибо и на этом, друг!» — подумал я.

…В четверг подъём в 2 часа ночи, дневник — до 5:40. Пью отвар из сушёной голубики и засыпаю на час. На работе главный с Вяковлевым вызывают меня к столу и устраивают экзамен по работе:

— Что конкретно ты сделал вчера с машиной?

— Искал газосварку, — отвечаю без подготовки.

— Ну, что же, напишем тебе простой. Значит, в табеле поставим 3 часа. Хотя бы двигатель помыл.

Я разозлился и взялся мыть двигатель.

Сначала растопил печку, положил лист железа и перевернул на него движок. Затем, загнул края листа, чтобы получился лоток. Движок ворочал, почти не прикасаясь руками, а все больше брусками, как рычагами. Матёрый, конечно, не смог пройти мимо такого факта.

— Ну и лентяй! — обрадовался он.

К обеду зашёл Вяковлев.

— Заварили поддон? — спросил он.

— Конечно нет, — не скрывая злости, ответил я. — Пускай остаётся с трещиной.

— Как? Ведь я же договорился со сварщиком. Иди на автобазу, он заварит.

— Откуда же я мог знать, что вы договорились? Мне никто не говорил, — сказал я и подумал: «Раньше не мог договориться, паразит? Да и вообще разборка машины была ни к чему, если раму не надо править…».

Заливаю солярку в крышку какого-то воздушного фильтра, нагреваю здоровый шатун в горне и сую его в солярку, чтобы её нагреть. Мастерская заполняется облаком вонючего густого пара, но это не вызывает такой реакции, как моя работа щеткой.

— Смотрите-ка, он работает щёткой и в рукавицах! — слышу я знакомый голос.

— А я должен раздеться и лечь на него пузом? — огрызаюсь я. — Привыкли, как поросята, ходить грязными. Что мы, в 17-м веке живём?..

К обеду движок я отмыл. Матёрый в обед остаётся в мастерской по непонятной причине: якобы надо сделать возбуждение на САКе, запустить весь агрегат. Я думаю, ему хочется пополнить свой инструментарий. Что ж, шкаф, где лежит моё барахло, закрыт.

На обед я не иду, да и не на что: Лёня забрал на завтрак последние 40 копеек. Сижу в балке электриков и жду звонка из Москвы. Электрик Закоулин бегает туда-сюда: от перегрузки горят вставки на подстанции, и он делает жучки из трёх слоёв жуткого провода. Заходят Иванцов с Прессом, и каждый говорит про своё.

Иванцов обращается ко мне, после безуспешного обращения к Горисову, с просьбой написать в газету заметку о том, что нам негде заниматься художественной самодеятельностью. В самом большом помещении клуба приказано разместить группу ПОР (пожарная охрана), а в одной из комнат — семью.

— Критических материалов теперь не пишу, — отбиваюсь я, — только ура-патриотические.

Пресс же затараторил про «звонки в фойе клуба», про наезд Завадского из отдела культуры, который, осмотрев клуб, кричал: «Нет актов на заземление, нет пожарной охраны, нет электрика! И, пока в клубе живут люди, кино показывать нельзя».

— Но мы всё равно будем показывать, — подытожил он. — Надо сделать так, чтобы люди ходили и смотрели…

В 12:50 меня соединили с Москвой, и я опять говорю с родителями. Получилось два вызова подряд.

По пути в мастерскую захожу на стоянку машин — все они на месте. Витя сделал киянки разных форм и рихтует передок кабины.

В мастерской я протираю движок и прибираюсь. Матёрый, как всегда, похваляется: то своими похождениями в командировках и разоблачениями женой, то «накоплением» восьми плоскогубцев, то замшевой робой, «прибранной» из комплекта сварщика, чтобы в ней колоть дрова дома…

— Когда отдашь мой ротор распределителя? — спросил я его, предчувствуя всю тщету ожидания сей детали.

— Мальчишка! — разразился он гневной тирадой. — Да он тебе ещё только через три месяца понадобится! Механик Сашка тебе новый достанет. На автобазе есть у одного, в сейфе…

«И откуда он всё знает?», — думаю я и ищу по углам трубу, чтобы вытащить двигатель на улицу.

— Что ты делаешь? — раздается голос механика. — Ведь надо выносить двигатель!

— Так я и ищу для этого трубу…

Иду вдоль забора и раскидываю железо… Приношу с улицы кривую трубу и цепляю к ней чалкой двигатель.

— Мужики, возьмём мотор на улицу! — пытаюсь уговорить народ, сидящий в мастерской.

— Это как ты всех назвал?! — сразу возбудился Матёрый. — Нет, как ты к нам обращаешься?

— А что? Надо, как к красным девицам? — отвечаю я ему в тон.

Тем не менее, к двигателю никто не подошел, и он остался посреди комнаты.

После работы переодеваюсь, хватаю книги и еду их сдавать в букинистический отдел. Нина в магазине объясняет, что объявление о приёме книг они дали, а ни печати, ни бланков «приходников» нет, хотя книги можно оставить, чтобы не везти обратно.

…В конторе получаю аванс 60 рублей и — в столовую. В буфете стоит толпа за разливным пивом, а я тороплюсь в комитет комсомола на заседание «прожектористов».

Горбунов уже там. Подходят девушки с разных участков.

— Хватит проводить рейды, — пытаюсь я сразу взять быка за рога. — Давайте оформим отчеты и займёмся вербовкой людей в «Прожектор».

Егоров тоже торопится, перескакивает с одного на другое, рассказывает, что начальник автоколонны пришёл на партхозактив с кипой путёвок с приписками… Но я — про своё: уговариваю его сменить начальников штабов КП на участках…

На улице догоняю Митю, который идёт с работы еле живой. Дома у него выпиваем шампанское, болтаем о «Прожекторе». Его Настя лежала с больным животом, но поднялась, чтобы нас накормить. Заодно освещает последнее событие: начальника автобазы сняли из-за аварии и гибели водителя.

Идём с Митей к костру: он дежурный по отжигу земли. Здесь должны копать яму под туалет. Бросаем в костёр горбыль, поливаем соляркой, добавляем дров…

Следующий визит — к Горисову. Рассказываю ему про свои книги и отдаю долг 25 рублей.

— Когда отдашь ещё 10 рублей, взятые в декабре? — спрашивает он с улыбкой. — Вот запись: взято 40, отдано 30.

Я отдаю ещё 10, недоумевая, — кажется, 10 рублей я давно отдал — и ухожу домой.

…За чтением дремлю до 6 утра.

На работе отмечаюсь, растапливаю печь. Петя собирает сверлильный станок, шлифует суппорт. Когда все ушли, свинчиваю фильтр очистки масла, мою его соляркой и ставлю на место. Заходит Иван Мишин и сочувствует:

— Нельзя здесь зимой начинать ездить. Я прошлой зимой три раза бился, надо ездить со стажировщиком.

В 10 часов сходил в отдел кадров. Поймал Алину, и она объяснила, что на учёбу, на технику они пока никого не посылают.