Людмила Штерн - Жизнь наградила меня

– Мадам, мосье, бон жур. Вы французы? – спросил по-французски тот, кто был за рулем.

– Мы американцы, – ответила я по-английски.

– Как славно! – обрадовался он, вышел из машины и подал нам руку. – Меня зовут Джанни Гаэтано, а это мой друг Фабио Донелли.

Фабио Донелли церемонно наклонил голову. Нам ничего не оставалось, как тоже назвать себя, открыть дверцу машины и обменяться с ними рукопожатиями.

– Вы, конечно, знаете, что в Париже только что закрылась всемирная выставка осенних моделей одежды?

Я важно кивнула, хотя не имела об этом ни малейшего представления.

– Так вот, мадам, – продолжал Джанни, сообразив, что имеет смысл обращаться ко мне. – Я на этой выставке представлял Джорджио Армани, а Фабио – представитель фирмы Нино Черрути. Надеюсь, вам знакомы эти имена?

– Очень знакомы.

– Образцы, которые мы показываем на выставке, мы не продаем и не увозим домой в Милан. Мы дарим их частным гражданам в знак дружбы и сотрудничества. Этот добрый жест – правило наших фирм.

– Но ирония заключается в том, что мы терпеть не можем чванливых и жадных французов, – сказал Фабио. – А вы правда американцы? У вас такие средиземноморские лица.

– Мы – русские евреи, – сухо сказал Витя и взял меня под руку, давая понять, что аудиенция закончена.

– А вы были когда-нибудь в Италии? – спросил Джанни. Витя молча кивнул, пытаясь оторвать меня от их машины.

– И как вам понравилась наша страна, мадам? – Джанни ничуть не смущала Витина реакция.

– Обожаю Италию, – расчувствовалась я и стала рассказывать о Риме, который нас приютил и пригрел, о щедрых и великодушных итальянцах.

– Прекрасно, – воодушевился Фабио. – Вы именно те люди, которые нам нужны.

Он достал с заднего сиденья два черных пластиковых мешка. На них золотыми витиеватыми буквами было написано: «Georgio Armani. Samples. London – Paris – Tokio – New York».

– Мы хотим вам подарить два пальто, мужское и женское, как раз ваши размеры. У меня глаз наметан.

– Нет, спасибо. Нам не нужны чужие вещи, – сказал Витя. Я ощутимо толкнула его в бок.

– Не отказывайтесь и поймите нас правильно. Мы все равно должны их отдать.

– Мы чувствуем себя неловко, – забормотала я, не спуская глаз с плывущих в руки сокровищ. – Почему вы выбрали именно нас?

– Вы нам понравились. Хотите примерить сейчас? – Фабио сунул мне в руки мешки.

– Нет, что вы. Посреди улицы. Мы уж дотерпим до дома…

– Ну, как угодно. Носите на здоровье. И когда будете снова в Италии, непременно позвоните, – сказал Джанни, протянув мне визитную карточку. – Встретимся, пообедаем вместе.

– Большое спасибо. Это так неожиданно, – лепетала я, крепко прижимая к себе мешки.

– Такие пустяки, не стоит благодарности.

– Минуточку, – сказал Фабио, – не могли бы вы сделать нам маленькое одолжение? Не имеет ничего общего с этим подарком. Дело в том, что вчера вечером мы загуляли в «Лидо». Посмотрите, что натворили. – Он достал из кармана и протянул нам смятый листок бумаги.

Это был счет из Лидо на 5500 франков, то есть примерно на 1000 долларов.

– Пока мы охмуряли там девочек, стащили наши бумажники с деньгами и кредитными карточками. Конечно, мы пошарили по карманам и за счет заплатили. Но остались без копейки. Нам нужна мелочь на бензин… просто доехать до границы. А уж в Италии мы разберемся.

Мы переглянулись, не зная, что Джанни называет «мелочью».

– Слушайте, если у вас туго с деньгами, забудьте… Подарок все равно ваш. Просто сегодня все итальянские офисы закрыты. И нужшо-то пустяки, на два-три бака.

Витя достал кошелек и протянул Джанни 300 франков.

– Боюсь, этого мало, – с сомнением сказал Фабио.

– Боюсь, это всё, что мы можем вам предложить, – твердо сказал Витя.

– Может быть, еще немного? Нам бы только добраться до границы. Но если это для вас проблема, бога ради не беспокойтесь. Повторяю: наша просьба не имеет ничего общего с нашим подарком.

Мне было так стыдно за моего мужа, что я незаметно пнула его ногой. Это подействовало: он достал еще 300 франков. Джаннино лицо просветлело.

– Еще бы чуть-чуть, и мы в порядке.

– Это всё, – отрезвела я. – Мы тоже не можем остаться без денег до понедельника.

– Знаете, сколько стоят эти пальто? – спросил Фабио.

– Наверно, очень дорого… Если хотите, возьмите их назад, но мы больше дать не можем.

– Большое спасибо и за это. Оставьте ваш адрес, мы вышлем чек, как только доберемся до дома. Мы состоятельные и, главное, честные люди. Мы всегда отдаем долги.

– Это вам спасибо, джентльмены. Шестьсот франков – не такая большая сумма, чтобы беспокоиться и посылать в Америку чек.

Джанни улыбнулся и поцеловал мне руку.

– Было очень приятно познакомиться. Надеюсь, мы еще встретимся, у вас есть наши координаты.

«Альфа-ромео» сорвалась с места и исчезла за поворотом.

В Париже мы остановились на рю Дофин, у нашей итальянской подруги Анны, с которой мы дружили еще с ленинградских времен. Она работала итальянским культурным атташе в Париже. Прижимая к груди подарки, мы взлетели на пятый этаж и, не раздеваясь, стали расстегивать черные мешки. В спешке сломали молнии. Внутри были другие, золотые мешки, а в них, словно хрустальные вазы, были упакованы в папиросную бумагу знаменитые пальто. И вот на полу образовалась гора упаковочного материала, а у нас в руках – два кошмарных плаща, из тех, что продаются на барахолках во всем мире от Стамбула до Сеула. За двадцать лет дружбы с Анной мы не видели, чтобы она так хохотала.

– Это мальяри, – сказала Анна, вытирая слезы, – в прямом смысле «мальяри» по-итальянски – это те, кто шьет, вяжет, плетет. В переносном – это те, кто «плетет дела», иначе говоря, жулики.

– Но им не откажешь в остроумии. Ни грубости, ни насилия. Всё было сделано очень изящно.

– Дешево отделались, мои дорогие, – сказала Анна, – вас могли запросто похитить. Дверь машины открывается, жертва втаскивается внутрь, кляп в рот – и привет.

На следующий день мы проснулись чуть свет и снова отправились бродить по городу. Ранним утром в праздничные и выходные дни Париж особенно прекрасен. Магазины и кафе еще закрыты, на улицах пустынно – ни людей, ни автомобилей. Вдали начинают звонить колокола к утренней службе. Даже на бульваре Сен-Жермен слышно, как поют птицы. Мы направились к Сене и, не доходя до фонтана на улице Сен-Мишель, увидели открытую табачную лавку. Перед ней стоял темно-зеленый «ягуар». Вокруг машины суетился человек в смокинге. Он то остервенело дергал ручку двери, то пинал эту дверь носком лакированного ботинка.

– За что он ее так? – удивился Витя.

– Пожалуйста, не ввязывайся, – сказала я.

Заметив нас, человек бросил терзать машину и подбежал к нам.

– Пожалуйста, не откажите в любезности, помогите мне, – взмолился он. Витя направился было к машине, но я крепко схватила его за руку.