Людмила Штерн - Жизнь наградила меня

Госсекретарь говорил сразу по трем телефонам. Потом показали экстренную сессию Организации Объединенных Наций и, наконец, президента Клинтона, мечущегося по Белому дому.

У меня тряслись руки и ноги, я стала судорожно переключать каналы. Итальянцы показывали престарелый сериал «Династия», Люксембург – «Даллас», Би-би-си – фильм «Оливер Твист». Я включила коротковолновый приемник и услышала присыпанный сахарной пудрой голос: «Говорит Москва. Передаем концерт по заявкам ветеранов Великой Отечественной войны. Мария Степановна Скворцова из города Великие Луки желает послушать песню «Землянка» в исполнении Владимира Трошина. Выполняем вашу просьбу, Мария Степановна».

Сегодня 9 мая, День Победы! И на авеню Альбер полилось: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага».

Бельгия далеко от Америки, а штат Каролина рядом со штатом Вирджиния, а Вирджиния – в четырех шагах от Вашингтона. А в Вашингтоне живут мои дети.

Я совершенно обезумела и стала звонить в американское посольство. Короткие гудки – наверно, не одна я схожу с ума от страха.

– Ради Бога, что происходит в Южной Каролине?

– Ничего не происходит, мэ-эм.

– Чарльстон эвакуируют?

– С чего вы взяли?

– Ядерная бомба! Террористы грозят взорвать город!

– Одну минуточку… Кто вы?

– Какая разница! Это передают все бельгийские телестанции!

– Успокойтесь, бэби! Опрокиньте стаканчик виски и ложитесь спать. Всё будет ок.

Трубку повесили.

А на экране губернатор Южной Каролины, с окровавленным лицом и почему-то весь в саже отдавал последние распоряжения к эвакуации. В Вашингтоне шло экстренное заседание Конгресса. Мэр Чарльстона через «уоки-токи» взывал к совести террористов…

Напрасно. В Чарльстоне была взорвана ядерная бомба, радиоактивное облако покрыло восточное побережье Америки. Я сидела перед телевизором окаменевшая, закрыв глаза. Сколько прошло времени? Минута? Час? Вечность? Телефон молчал…

Когда я, наконец, открыла глаза, по экрану ползли титры: «Автор сценария Гуго Ван Хорн, режиссер Бертан Ллойд, продюсер Кристиан Деламо». Я поздравила себя, что умудрилась без инфаркта дожить до этих, мирно плывущих по экрану титров.

На следующее утро, только мы сели завтракать, раздался звонок. Витя подошел к домофону и спросил по-английски: «Кто там?»

– Полиция.

Витя нажал на кнопку «дверь». Мы услышали, как поехал вызванный снизу лифт. Я подскочила к двери и закрыла ее на цепочку.

– Что им от нас надо?

– Сейчас узнаем.

– Ты ненормальный! Откуда ты знаешь, что это полиция?

Я выглянула в окно. У подъезда не было никакой полицейской машины. Лифт остановился на нашем этаже, и в дверь постучали.

– Не вздумай открывать! – Я загородила спиной дверь. – Мы полицию не вызывали.

– Давай спросим, что он хочет.

– Ни в коем случае!

Деликатный стук в нашу дверь повторился.

– Кто там? – от страха я спросила по-русски.

– Офицер полиции Густав Дрион, – ответил вкрадчивый голос.

– Вообще-то полиция не разговаривает таким тоном, – с сомнением сказал Витя.

– Будьте любезны, откройте, пожалуйста, – сказали за дверью по-французски.

– Что вы хотите?

Он разразился длинным монологом по-французски, иногда для убедительности переходя на фламандский. Мы от страха ни слова не поняли.

– Нет, мы вам не откроем, – сказала я по-французски.

Человек за дверью продолжал терпеливо нас убеждать. Мы решили не отвечать и включили на полную громкость телевизор, чтобы заглушить его бормотанье. По Би-би-си передавали новости.

К поискам бежавшего из брюссельской тюрьмы Роже Гризаля подключился Скотланд-Ярд. Но эксперты уверены, что преступник все еще находится в Брюсселе. Предупреждение домохозяйкам и детям – не открывать посторонним двери…

Я приняла валиум. Человек за дверью исчерпал свои аргументы и громко сказал:

– Pardon, madame, pardon, monsieur, au revoir.

Дверь лифта хлопнула, и он поехал вниз.

Мы перевели дух, позвонили нашей Поль и рассказали о попытке вторжения к нам какого-то самозванца, может и преступника. Она обещала выяснить, в чем дело.

…Да, это был офицер полиции по имени Густав Дри-он. Он приходил, чтобы вручить нам, новым жильцам, специальный талон – разрешение парковать машину перед подъездом на авеню Альбер.

«Он хотел избавить вас от похода в полицию и потери времени в очереди за этим талоном, – сказала Поль. – Это очень любезно с его стороны, не правда ли? Уверяю вас, такой предупредительности в наше время уже нигде не найти. Только в Брюсселе».

Париж! Само слово еще недавно звучало празднично, как шампанское. «Мы едем в Париж!» Произнесите вслух, стоя перед зеркалом, эту фразу, и ваш облик моментально преобразится: выпрямится спина, вздернется подбородок, раздуются ноздри, загорятся глаза.

От Брюсселя до Парижа – чуть больше трех часов езды на машине. Брюссельцы ездят в Париж в театр, на выставки, на воскресные ярмарки и фестивали. Это буднично и привычно. Никто не ахает и не всплескивает от зависти руками. Но лично мне при слове «Париж» хочется приосаниться.

Итак, мы покатили в Париж на уикенд.

В то лето доллар упал так низко, что его было не видно и не слышно. Оказалось, однако, что обед в захудалой парижской забегаловке стоит 50 долларов, чашка кофе размером с наперсток – 7, мужской костюм – 700. Стало ясно, что надо расстаться с мечтой приодеться и разгуляться в Париже и сосредоточиться на недорогих культурных ценностях. Мы решили начать с Пантеона – усыпальницы великих французов. Явились туда ни свет ни заря под проливным дождем. Пантеон был закрыт. Все еще спали. Те, кто внутри, – вечным сном. Те, кто снаружи, – обычным. Спасаясь от дождя, просидели в ожидании открытия в кафе напротив, съели по два круассана и выпили по две чашки кофе. День еще не начался, а мы уже истратили 20 долларов.

Через полчаса перед Пантеоном протянулась очередь на три квартала. Открылись украшенные бронзой двери, и мы углубились под гулкие, каменные своды.

Останавливаясь перед могилами Вольтера, Жан-Жака Руссо, Золя и Виктора Гюго, мы с удивлением заметили, что с темных каменных потолков на их усыпальницы капает вода.

– Крыша Пантеона протекает уже много лет, – грустно объяснил старичок-служитель, – и у французского правительства нет денег на ее починку.

Стыдно признаться, но это сообщение слегка подняло наше настроение – оказывается, не мы одни испытываем финансовые трудности.

Вышли, повеселев, а тут и дождь прекратился. Переходим рю де Ренн и слышим резкий автомобильный гудок. Оглянулись: перед красным светом стоит черная «альфа-ромео». Из нее высовывается молодой человек и машет нам планом Парижа, мол, как проехать туда и туда. Мы в ответ улыбаемся и машем своим планом – мол, сами приезжие, пардон. Через минуту тот же гудок и та же машина. Повернула и затормозила около нас. В ней сидели двое молодых мужчин.