Людмила Штерн - Жизнь наградила меня

Мы начинали смеяться, не давая ему закончить фразу. В то время рядовой советский человек мог видеть Италию только в итальянских фильмах или в своих снах.

Но в 1975 году колесо истории скрипнуло и повернулось, Леонид Ильич согласился обменять евреев на зерно, и мы оказались в Италии, среди величественных развалин, мраморных фонтанов и фресок Сикстинской капеллы.

– Вы в Риме? Это невозмо-о-ожно! – раздался в трубке протяжный голос Фаусто. – Сейчас же позвоню Анне и Сизи, и мы постараемся приехать в Рим на уикенд. – Где вы живете?

– Пока нигде, то есть в отеле «Чипро». Но нам велено за двое суток найти квартиру, так что к уикенду мы куда-нибудь переедем.

– Ну и прекрасно, мы вас найдем.

От Термини до «Чипро» десять минут ходьбы. Как только я вернулась в отель, в нашу дверь постучали. На пороге стоял посыльный с корзиной великолепных роз.

К ней была приколота карточка: «Benvenuto a Italia. Fausto». Мы были потрясены. Будучи, как я уже отметила, рядовыми советскими гражданами, то есть совками, мы понятия не имели, что цветы можно заказать по телефону из любой точки земного шара в любую другую точку того же земного шара.

Через день мы сняли квартиру на пьяцца Фонтеяна, на правом берегу реки Тибр, и переехали. И вот в наш новый итальянский дом нагрянули Фаусто, Анна и Сильвана с пакетами деликатесов и сластей, с бутылками вина и с решимостью сделать нашу жизнь в Италии легкой и приятной.

В Ленинграде мы много говорили о литературе, живописи и музыке и почти никогда о политике. Само собой подразумевалось – во всяком случае нами, – что мы смотрим на мировые события с одних и тех же позиций, хоть и с разных колоколен. Каково же было наше изумление, когда после третьей бутылки кьянти Сильвана страстно выступила в защиту то ли марксизма-троцкизма, то ли троцкизма-маоизма! Мы охрипли, споря до двух часов ночи, а утром хозяйка велела нам выметаться из квартиры, утверждая, что сдавала ее приличной семье, а не политическому клубу.

Итак, наши друзья разъехались, а мы оказались на улице. И, разделив общую эмигрантскую судьбу, отправились бы в пригороды Рима – Остию или Ладисполи, если бы не Ирина Алексеевна Иловайская, святая душа, царствие ей небесное. В те времена она еще не была ни секретарем Солженицына, ни главным редактором парижской газеты «Русская мысль», а работала в Риме. Выслушав нашу историю, Ирина Алексеевна отдала нам ключи от квартиры своих детей, пока те живут в Швейцарии, денег не взяла и просто сказала: «Живите». Нам очередной раз невероятно повезло: мы провели четыре волшебных месяца в центре Рима на улице Гаета.

Наше моральное и физическое здоровье для въезда в Соединенные Штаты проверяли почти так же скрупулезно, как дома, в Советском Союзе, когда я собиралась навестить дядю Жоржа в Париже. Выясняли, нет ли у нас сифилиса и туберкулеза и не являемся ли мы членами коммунистической партии. Разница заключалась в том, что к дяде во Францию меня не пустили, а для Америки мы все оказались годными.

Приехать в Италию в качестве туристов или очутиться там в качестве эмигрантов – это, как говорится, две большие разницы. Мосты домой были сожжены. Что ожидало нас впереди, мы понятия не имели. Мой английский был на нуле, Витя неплохо владел профессиональной терминологией, Катя, учившаяся в английской школе, была вполне «на уровне», а мама как-то обходилась с ее прекрасным немецким и очень приличным французским, ведь ей не надо было думать о поисках работы. А я то и дело погружалась в депрессивные ямы и писала друзьям в Америку панические письма. В частности, старожилу Бродскому, который к тому времени жил в Штатах уже три года.

Вот выдержка из одного из его утешительных ответов:

«Пишу тебе на хербовой бумаге, чтобы произвести благоприятное впечатление… Насчет адвайса я тебе скажу, что за Нью-Йорк волноваться поздно, потому что там все уже на месте, и если есть шанс найти там арбайт, то по твоему, Н.Ф. и Витиному характеру это самое подходящее место.

С другой стороны, если арбайт предлагается где-нибудь в Новой Англии, то его лучше брать, потому что Н.Й. там везде в 3–4 часах езды. Более того: одну вещь следует усвоить насчет Штатов. Никакая ситуация (работа, место жительства) здесь не является окончательной. Дело не только в том, что прописки нет: нет и внутренней прописки.

В среднем раз в три года (вообще чаще, но для тебя пускай будет раз в три) американ грузит свое семейство в кар и совершает отвал куда глаза глядят. Дело не только в том, что везде медом намазано, но и в том, что контракты в этой стране заключаются (будь то в сфере академической или инженерной), как правило, года на два. Дальше чувакам становится видно, хотят ли они тебя еще и хочешь ли еще их ты. Во всяком случае, к любому поступающему предложению следует относиться как к временному явлению. А у русского человека, хотя и еврейца, есть, конечно, склонность полюбить чего-нибудь с первого взгляда на всю жизнь. От этого – хотя бы чисто умозрительно – надо поскорей отделаться, а то потом нерв сильно расходиться будет, т. е. в процессе осознания.

Что до совершения отвала из Италии, то ты это постарайся оттянуть, потому что аире (арге, т. е. по-французски "после". – Л.Ш.) приехать тебе в Европу можно будет только года через два, не раньше. Вообще переход из мира нагана в мир чистогана проще, чем перемещения в последнем: будут – даже через два года – требоваться визы во все Палестины, кроме канадской и мексиканской.

Что же до самих Штатов, то они в чисто эстетическом отношении Старому Свету полярны, и глаз – за исключением Н.Й. и Бостона – радоваться будет редко. Чего тут, конечно, в избытке, так это природы, но я не думаю, что тебе это позарез.

С работой для тебя некоторое время будет довольно сурово, – при том, конечно, условии, что ты не возьмешься за старое, геологию, потому что со всякими точными дисциплинами тут оно проще, чем с преподаванием литературы, фенечки и т. п. Местных кадров навалом, и чувак со степенью за рулем такси не есть выдумка пропаганды, потому что чувак этот больше гребет за рулем такси и понимает это. Во всяком случае месяца два-три пробудете вы во взвешенном состоянии, и так как это неизбежно, лучше пробыть их в большом, вроде Н.Й., городе. И хотя я не советую рвать когти из Италии немедленно, с другой стороны, вы – и Витька в первую очередь – должны соображать, что раздача хлебов и рыб (в учебных заведениях, во всяком случае) производится именно в январе – феврале – марте.

Я хочу сказать, что всё устроится самым цивильным образом в любом случае. Если у тебя уж слишком разойдутся нервы, знай, что найдется тебе на черный день работенка в местном издательстве ("Ардис") на наборной пишущей машинке: печатать романы Набокова по-русски. Но это – на черный день, который, думаю, не настанет. А шанс этот покамест есть в Мичиганске.