Игорь Добролюбов - Осколки памяти

Кулешов притягивал их, и все писалось, и все делалось, пусть даже случались и средние картины, пусть (!), но студия бурлила, было интересно, и сценарный порт­фель всегда был полон.

Разве бесталанность, некомпетентность вправе су­дить В. Быкова, В. Короткевича, А. Адамовича?..

Разваленное кинематографическое сообщество, раз­валенная студия...

Вот сейчас нет детского кино совсем, не делают. По­кажите детям в кинотеатре "Ретроспектива" картину "По секрету всему свету", и, я думаю, она найдет отклик. За­мечательную картину сделали в свое время четыре моло­дых режиссера: Юрий Оксанченко, Дима Михлеев, Вадим Попов и Виталий Каневский, а я у них, как говорили в цар­ской армии, "дядькой" был: не художественный руково­дитель, не главный режиссер - старший товарищ, так бы я назвал точнее. Я не вмешивался, мы только согласовали главного героя и компанию, остальное они сделали сами. Я понимал, что ребятам нужно дать возможность старто­вать, и сейчас уже могу совершенно сознательно говорить, что они успешно справились.

А ситуация тогда была тривиальная: как всегда, шел разговор о деньгах, о том, что их нет, смета была составле­на только на одну полнометражную картину (двухсерий­ную, правда), а снять нужно было четыре дипломных рабо­ты. Подумав, я предложил ребятам сделать одну картину из четырех новелл - каждому своя история, но герой один, и одни и те же переходящие из новеллы в новеллу маль­чишки. Все согласились моментально, и "Денискины рас­сказы" Виктора Драгунского превратились в "По секрету всему свету".

А позже уже другие авторы - Игорь Пушкарев, Виталий Дудин, Марк Брауде, Владимир Колас - сняли продолжение, и появился еще один двухсерийный ки­нофильм "Удивительные приключения Дениса Кораблева".

Таким образом, в двух картинах состоялось сразу во­семь дебютов, восемь молодых режиссеров сделали свои первые художественные картины.

Песни из "По секрету всему свету" очень популярны­ми стали: "Ля-ля-ля, жу-жу-жу. Я секретов не держу", "Если с другом вышел в путь", "На дальней станции сойду".

Танич и Шаинский потрясающе сработали, причем и му­зыка, и слова были написаны за один день! Шаинский - детский композитор, он это понимает, умеет, он сам ребе­нок. А слова-то какие точные: "Без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями много" - философия...

"Я не шкаф и не му­зей - хранить секреты от друзей" - распахнутая, преле­стная душа ребятенка! Танич - умница, что говорить.

На медведя я, друзья,

Выйду без испуга,

Если с другом буду я,

А медведь без друга!

Какие мудрые детские стихи о дружбе. Михаил Та­нич мог сказать по-детски такую мудрость.

Одним словом, все сложилось, все получилось. По этой работе было очевидно, что сделавшие ее режиссеры - спо­собные ребята, могут снимать. А ведь "погибли" они, не дали им в награду возможности снимать еще, снимать большие картины, мол, давайте, ребята, вы можете. Нет. Поразитель­но. А потом один из них от обиды уехал в Ленинград, сделал там картину и получил приз на Каннском фестивале.

Дима Михлеев, тоже талантливый человек, к моему юбилею хорошую картину сделал: планировалась она как документальная, а получилась на уровне художествен­ной - в ней есть какая-то звенящая нота...

И сейчас, если подумать, отчего не запускать моло­дых с фильмами о современности, о молодежи? Это бу­дет и дешево, и картину про сегодняшних ребятишек луч­ше самих этих ребят никто не сделает. А если запускать проекты-супергиганты, то тогда, понятное дело, денег на всю студию не хватит. И что же сейчас делают молодые режиссеры? - ничего. Кто ими занимается? - никто.

Когда шли все эти возвышенные, темпераментные баталии, связанные с перестройкой, когда перестраива­ли все и вся, не без нашей помощи уничтожили и Госки­но - организацию, которая занималась исключительно кинематографом: производством фильмов, прокатом и прокатными организациями, кинофикацией. Все было переведено в Министерство культуры, и теперь у нас есть министерство ВСЕЙ культуры, а Госкино БССР исчезло. Сегодня я понимаю, что вина кинематографистов тут, конечно, тоже огромная: в порыве нахлынувших перемен непродуманно наваляли дурака, полагали, что будет луч­ше. Оказалось, что стало хуже. Организационно хуже.

Киностудия состоит из двух частей: большая, мас­сивная производственная фабрика и маленькая жменька тех, кто придумывает и делает картины: сценаристы, режиссеры, операторы...

Нас неоднократно посещал руководитель государ­ства, но не студию-фабрику, а созывавшиеся по такому случаю совещания. С этой целью составлялись специаль­ные списки, кого пускать, кого не пускать на эти совеща­ния, - во, дожили. Я не понимаю: если ты не знаешь, как устроена, как соткана эта организация, то нужно либо са­мому изучить, либо попросить консультантов, чтобы прав­диво, доброжелательно рассказали, что это за контора та­кая, из чего и из кого состоит, какие есть профессии и где им обучают. Например, раньше в Одессе было гримерное училище, наши девочки там учились, а потом тоже все развалилось. Многим кинематографическим профессиям и вовсе не обучают ни в техникумах, ни в вузах - они пе­реходят от мастера к ученику. А где сейчас эта преемствен­ность?.. Вот они и ранят, разбитые осколки памяти.

Возникает вопрос: что же делать сейчас, в данную минуту, если по-настоящему захотеть сформировать студию и вернуть кинематографу жизнь? В первую очередь, считаю, необходимо провести реконструкцию всего ру­ководящего кинематографом аппарата, а это значит, вер­нуться к старой, с учетом времени модифицированной организации, то есть создать вновь прототип Госкино.

Если бы работала структура с функциями Госкино, она выполняла бы для предоставленных сегодня самим себе молодых режиссеров роль продюсера, менеджера, ибо у нее есть реальное богатство: студия, лаборатории, оборудованные цеха и прочее и прочее - есть подо что брать деньги.

Необходимо также в Министерстве культуры пору­чить специальному человеку заниматься только кинема­тографом: добывал бы средства, курировал прокат сде­ланных на "Беларусьфильме" картин. Я понимаю, что министерству всей культуры все подчинено и все подвла­стно, но оставьте кинематограф, отделите, чтоб один че­ловек отвечал перед начальством за этот вид искусства, а не все министерство.

Я убежден, что в списке Минфина кино стоит где-то далеко. Что мы наблюдаем сегодня? Все, что мы на сей день имеем, это лишь просмотры или некие мероприя­тия, именуемые кинофестивалями.

Но ведь это не более, чем праздник: приехали люди, показали свои картины, повернулись и уехали. Я неодно­кратно отказывался от участия в жюри "Лістапада", пото­му что считаю, что от подобных мероприятий должна быть польза для отечественного кинематографа, они не могут существовать лишь ради демонстрации картин как тако­вой (могли бы, скажем, в это время проводиться мастер- классы). Однако пользы как раз и нет. Недавно позвони­ли, пригласили на "лістападаўскі" фуршет. Знаю, что многие мои московские, и не только московские, ребята приехали, повидался бы я с ними с удовольствием, но от­казался от приглашения: не могу, знаю ситуацию в здеш­нем кинематографе, и состояние души отсюда тягостное.