Игорь Добролюбов - Осколки памяти

Помню прекрасно и проректора университета по учеб­ной части Андрея Яковлевича Малышева, профессора, док­тора наук, который любил наш студенческий театр, очень часто бывал у нас на спектаклях, и когда возник вопрос о том, что по окончании учебы меня приглашает на работу ТЮЗ, Андрей Яковлевич помог мне распределиться таким образом, чтобы я попал в театр. Этот осколочек сейчас иногда так ярко вспыхивает: я глубочайше ему за все бла­годарен.

Хорошие очень люди в университете были. И они остались, они живут со мной.

Студенческая публика тоже была блистательная: по­эты - Наум Кислик, Валя Тарас, Нил Гилевич, Гриша Бо­родулин, Гена Буравкин, писатели - Иван Чигринов, Иван Пташников, Михаил Стрельцов, светлая ему па­мять. На нашем курсе учился поэт Анатолий Вертинский. Бывает же такое!

Шире шаг!

О том, что до университета я тренировался в бас­кетбольной команде у Любови Львовны Щукиной, сра­зу узнали и взяли разводящим в университетскую ко­манду.

В те годы стала появляться общемировая тенден­ция: баскетбол неуклонно "подрастал", поэтому в сек­цию набрали рослых ребят, в основном новичков, мно­гие из которых никогда не держали в руках мяча. Я им всем до коленок, между ног у них мотляюсь, бегаю - мячи развожу. Работы много, мокрый всегда, хоть вы­жимай, а результата никакого, и вскоре игра потеряла для меня всяческий интерес и смысл, я взмолился: "От­пустите!"

Пришла зима, и ответственный за физкультуру на филологическом факультете Шейнеман однажды подо­шел ко мне и говорит:

- Ну что мне делать? Девушек я набрал, в вот парней нет. Игорек, пройди на лыжах.

Ну, я и прошел. Так прошел, что тренер-лыжник - сразу меня к себе. Стал я тренироваться в лыжной секции. А летом, чтобы не прекращать тренировочной цикл, лыжники переходили кто на велосипед, кто в легкую атлетику. Велосипедисты горбатые ездят, скрюченные все - не нравилось мне это. Оставалась легкая атлетика.

И тут случилось чудо.

Моя сокурсница Таня Тимощук как раз в это время собралась замуж за выпускника Института физкультуры, ма­стера спорта по ходьбе Володю Кушнарева, которого распределили на кафедру физкультуры и спорта БГУ. На свадьбе у них мы познакомились, подружились. Он мне и говорит:

- Пойдем, пробежимся - тебе ж надо форму поддер­живать.

- Пойдем.

Побежали. Да только я бегу, а он идет. Я бегу, а он идет. Интересно...

Говорю:

- Покажи, как ты шагаешь. Ясно.

- Давай, давай, попробуй. О, хорошо! Так. Молодец! У тебя длинный шаг. Прямо как мой!

И стали мы с ним вместе бегать.

А когда пришли уже на стадион, он проделал такую штуку: появился разрядник из Гродно, и Володя предло­жил мне пройди с ним кружочек.

Мы пошли, но я, кроме его пяток и задницы, ничего не видел. Заело, обидно стало.

- Это спецтренировки, - пояснил Володя.

Так Володя Кушнарев стал моим первым тренером, который и втянул меня в спортивную ходьбу. Придем, бывало, с ним из-под Минска, зайдем к нему, капусты квашеной с картошкой и хлебом наедимся - и порядок. С нежностью вспоминаю я о Володе, он хороший был, это была настоящая дружба.

А потом он меня выставил на городское первенство вузов, а я возьми, да его и выиграй. И уж, коль на эту сту­пеньку поднялся, слезать не захотелось...

Спорт - это...

Дома постоянно звучала спортивная тема: то Игорь на тренировку, то Игорь на соревнования, то Игорь на сборы...

Собирался я на городские соревнования, и вдруг дедуня говорит:

- Игорек, возьми меня, я хочу посмотреть, что это такое, ваш спорт.

- С удовольствием, - говорю, тем более что по ре­зультатам соперников я видел, что первенство города выиграю.

Посадил я дедуню на трибуне, вокруг него - друзей, чтоб заботились, чтобы пивка принесли ему, а сам на старт пошел. Жарко было. В жару обильно выделяется слюна, плюешь очень много. Выиграл я, помылся в душе, вижу: дедуня благополучно сидит и около него мои при­ятели.

Я к нему. Говорим о том о сем, а он меня все не по­здравляет.

Пошли мы с ним пешком домой. Молчит дедушка, насупленный идет, о чем-то размышляет напряженно. "Ну, - думаю, - сейчас скажет - расплачусь" (дедуня мог сказать хорошо).

И вдруг он говорит:

- Ну, что ж, теперь я точно знаю, что такое твой спорт.

- И что же это?

- А это хитрая штука: умные сидят в теньке, пиво пьют и смотрят, а глупцы перед ними бегают, изнывают, плюются всю дорогу. Вот это и есть спорт.

- Нет, дедуля, ты не прав.

- Ладно, я знаю, что это тяжело, знаю, что трудно, я все понимаю, но ты меня не переубедишь.

Мал золотник, да дорог

У белорусской сборной по метанию молота и спортивной ходьбе на марафонскую дистанцию был со­вершенно фантастический тренер - Евгений Михайло­вич Шукевич, чуть седенький, моего росточка, тонень­кий. Как он учил этих огромных мужиков молот метать, я понять не мог и сейчас не понимаю! Я же пробовал метнуть: это такая штука, которую если сильно раскру­тишь, едва вслед за ней не улетаешь.

Евгений Михайлович кроме этих больших тяжеловесов-метателей тренировал еще и двух ходоков-марафон­цев: опытного Валю Иванченко и меня.

Какие прекрасные люди были! Как к сыночку отно­сились. Вот мне сейчас так много лет, но я их всех помню: и Володю Кушнарева, и Евгения Михайловича Шукевича, и Валю Иванченко.

Не на того напали

Как-то после тренировки мы, бегуны сборной респуб­лики, своей кучкой последними выходили из манежа ста­рого Института физкультуры, что на площади Якуба Коласа. В то время там строилось все, ремонтировалось, территория была огорожена забором, и мы шли вдоль него по дорожке. А впереди нас шагал чемпион мира по метанию молота Миша Кривоносов, только что устано­вивший мировой рекорд.

И видим, около Миши вырастают три фигуры и ведут они себя так, что издалека очевидно: намерения у них нехорошие, грабить будут.

Кто-то из наших говорит: "Подождем, посмотрим, что дальше будет". Интересно же. Догнать-то мы их в любой момент всех догоним и накостыляем. Останови­лись. Смотрим: Миша что-то говорит им, головой кача­ет. Они втроем перед ним стоят, заводила - посередке. Потом Миша спокойно ставит на пол свой замечатель­ный, желтой кожи, спортивный чемоданчик, двух боко­вых раздвигает руками, главного берет за пояс, и ры­вок - бросает его за забор. По ту сторону раздается грохот, ор... А Миша берет чемоданчик и чинно продол­жает идти.

Тогда я впервые в жизни видел, как башмаками высе­каются искры. Мостовая в ту пору была булыжная, и хули­ганы в своих сапожищах с гвоздями в подошвах убегали с искрами. Да только страх обуял их так, что они с места сдви­нуться не могли - на месте бежали. А тут еще с хохотом подходим мы - большая команда спортивных ребят, тоже ничего себе тренированных и в ножках, и в ручках...