Татьяна Внукова - Дом на Новгородском

«Архангельский базар был своеобычен и имел сугубо местный колорит. Продукты на него привозили из окрестных деревень по преимуществу крестьянки. Они приезжа­ли из-за реки на восъмивесельных карбасах, нагруженных так, что сидели почти до уключин в воде. Гребли только «жонки», гребли по-особому — часто, споро и дружно. Они не боялись ни бури, ни грозы, ни дали. Молоко, простоква­шу и сметану, вообще молочные продукты, они привозили в огромных двоеручных, плетеных из дранки корзинах. Во­семь жонок, которые только что бойко гребли в карбасе, да и девятая, сидевшая на руле, выволакивали из него кор­зинки, и все в ряд, неся восемь двоеручных корзин, шество­вали от пристани к базару. Молоко продавалось в деревян­ных полагушках — бочечках-бадейках с тремя-четырьмя обручами с полулунной прорезью на верхнем донце. Эта полулунная прорезь затыкалась такой же полулунной деревянной крышечкой, с обернутой снизу чистейшей по­лотняной ветошкой. Хозяйки придирчиво выбирали моло­ко, приходя на базар со своими деревянными ложками.

«Жонки», как сказано, приезжали на базар каждый день, но мужики появлялись на базаре не так часто и толь­ко с рыбой, выставляя улов тут же перед собой поверх брошенной на землю рогожки. Архангельские крестьяне в свободное от полевых работ время почти поголовно про­мышляли либо неподалеку от своих деревень, либо уходя к Двинскому устью, розовотелую семужку, узконосую стерлядку, плоскую черно-белую камбалу, щуку и другую рыбу. Деревни, как правило, ставили при реках, и у каждо­го хозяина были мережи, морды и прочая снасть.

Карбасы кегостровских и заостровских «жонок» у рыночной пристани

Здание Интерклуба на Набережной в 40-50-е годы

Архангельский рынок на фотографии начала XX века. В перспективу уходит улица Поморская, в глубине которой слева виднеется дом Плотниковой, справа, в советское время, Интерклуб. В описываемый период рынок мало чем отличался от этого

На базаре продавали рыбу не только сами ловцы, но также и перекупщики. Кроме того, по закраинам базар­ной площади стояли просторные в два створа лавки мес­тных рыбных тузов. Продавали в них очень хорошо разде­ланную, распластанную и просоленную треску, а также семгу и огромные — килограммов до двадцати — туши ис­текающего жиром палтуса.

Торговали и мясом, только что стреляной дичинкой и разными галантерейными мелочишками.

Торговали с лотков серебряными изделиями, всякими перстеньками с цветными камешками-стекляшками, ви­сячими серьгами-калачами, кольцами с цинковой проклад­кой внутри «от зубной боли» и серебряными тисненными из тонкого листа коровками, которые жонки покупали, когда заболевала корова, чтобы повесить эти жертвен­ные коровки перед образом святого Фрола — покровителя стад.» [15] Бражнин, И.Я. Недавние были. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1972.-С 19.

А вот каким увидел тот же рынок в 1921 году Васне­цов: «Рынок был очень велик и живописен, особенно в лет­ние дни. С раннего утра к Соборному и Рыночному ков­шам с окрестных деревень спешили карбасы. Если шли под парусом, то на руле сидел «мужик», если на веслах, то «жонка». В солнечную и ветреную погоду множест­во надутых парусов ярко белело на синей реке. Подходя к берегу, кормщик быстро ронял парус, и вся эта лодочная флотилия до отказа заполняла ковш. Прибывшие позже должны были со всей своей поклажей, как по суше, шагать с карбаса на карбас, чтобы добраться до пристани.

Рыночная площадь, забитая торгующими, становилась изумительно красочной, яркой, колоритной. Тогда жен­щины носили платья преимущественно из домотканых материалов синего, красного и коричневого цветов. Юбки почти всегда синие со множеством фалд и пестрым орна­ментом по подолу. Кацавейки тоже синие или коричневые, расшитые разноцветным узором на груди и по воротнику. Не перевелись тогда еще и яркие платки и головной убор вроде кокошника, тоже расшитый серебром и разноцвет­ными нитками. Это была с давних пор традиционная по­морская женская одежда» [16] Васнецов, В. А. Под звездным флагом Персея. Л.: Гидрометеоиздат, 1974. — С. 29. .

Такой рынок ушёл в прошлое. Дальше его жизнь шла со взлётами и падениями. После революции была полоса упадка в рыночной торговле. Затем, в 1931-1932-х годах, городские власти предпринимали героические усилия для её оживления. В октябре 1932 года была проведена первая краевая колхозная ярмарка. Местом её прове­дения были Поморский рынок и Октябрьская площадь перед театром. Организаторы продумали во всех деталях создание мест для торговли, размещение на ночлег прие­хавших торговать колхозников и частников, стоянки для их транспорта, складирование товара, организацию для торговцев выездной торговли промышленными товара­ми и инвентарём, культурную программу.

В сентябре 1933 года при подготовке к проведению очередной ярмарки горсовет решил создать новый яр­марочный комплекс и постоянный рынок вместо старо­го рынка на Поморской. Для строительства был отведён участок между улицами Урицкого и Парижской Комму­ны (территория Б. Никольского монастыря). В связи с этим были снесены несколько монастырских зданий. Были построены центральный павильон и 15 ярмароч­ных павильонов. Но рынок на этом месте не прижился и вернулся на Поморскую. Пустующая площадь нового рынка много лет прослужила городской толкучкой.

Новая попытка избавиться от рынка в центре города была предпринята в 1935 году. На месте рынка задумали строительство морского вокзала. Рынок перевели на Бык. Потом передумали, и вокзал начали строить по соседству с местом рынка, ближе к улице Карла Либкнехта. В газе­те «Правда Севера» было опубликовано постановление горсовета об отмене решения Октябрьского райсовета о прекращении торговли на Поморском рынке, о переве­дении на Бык мясомолочной контрольной станции, сно­се зданий. Предписывалось немедленно создать условия для торговли. [17] О бывшем рынке на Поморской. // Правда Севера. — 1935. — 27 марта Но, как говорится, — ломать не строить. Сломанное восстанавливалось с трудом. Публикации в газете того времени свидетельствуют о грязи и неор­ганизованности на рынке, о грубо сколоченных ларьках и наспех собранных навесах и палатках. Постепенно всё утряслось, и рынок благополучно дожил на своём исто­рическом месте до шестидесятых годов.