Татьяна Внукова - Дом на Новгородском

В холодное время печи топили каждый день, а те, у кого тепло в доме не удерживалось, и дважды в день. В дымоходах и трубах быстро накапливалась сажа. При её накапливании толстым слоем возникала опасность возгорания и создания пожароопасной ситуации. Чтобы избежать этого, дымоходы регулярно очищали. Сущест­вовала специальная служба трубочистов с Трубочист­ным бюро во главе. Оно находилось в здании пожарной каланчи в центре города. Там домоуправления и частни­ки приобретали талоны на вызов трубочиста. В городе и сейчас много деревянных домов с печным отоплением, но трубочиста не встретишь. Может быть, он подъезжает по вызову на джипе или вообще их нет, а раньше встре­тить трубочиста, идущего по улице, не было в диковинку. Одет трубочист был в чёрную спецодежду, на руке нёс металлический чёрный от сажи короб. В нем гирька с ёр­шиком из проволоки на мотке верёвки и щётка-смётка. Трубочист поднимался на крышу и ёршиком с гирькой, поднимая и опуская их на верёвке в трубе, счищал сажу с внутренних стенок дымохода. Затем заходил в кварти­ру и выметал в свой короб нападавшую на вьюшку сажу. Руки и лицо были покрыты сажей и отмывать их на вре­мя пути от дома к дому не имело смысла.

Обычно опытному трубочисту не надо было объяс­нять, откуда следует вымести сажу, но со мной был случай, когда это пришлось сделать. Думаю, мне повезло, что кончилось всё так, как кончилось.

Бабушка вызвала трубочиста, а сама до его прихода решила быстро куда-то сходить. Я, девчонка, была дома одна. Трубочист — молодой мужчина, пришел в её отсут­ствие. Я открыла ему входную дверь и дверь на чердак. Через некоторое время он появился в квартире и попро­сил меня показать, что именно вычищают трубочисты. Я повела его в отцовскую комнату показала, в каком ме­сте вьюшка. Я шла впереди и, когда выходили из комна­ты в коридор, чтобы пройти в кухню, ощутила затылком его взгляд с желанием тюкнуть меня по нему гирькой. Но то ли ему не приглянулась обстановка отцовского каби­нета, решил, что взять нечего, то ли понял, что в две дру­гие комнаты ему не попасть и он ушёл. А бабушка, когда я рассказала, просто за голову схватилась, испугавшись за меня.

Была и такая могучая городская служба. Мне на гла­за попала заметка в газете «Правда Севера» за 1932 год с цифрами, характеризующими эту службу [14] Ред. заметка об оснащении ассенизационного обоза. // Правда Севера. 1932. — 12 апр. : «Количество лошадей ассенизационного обоза — 200, плюс пять автомобилей». Возможно, с годами сократилось число лошадей и увеличилось число автомобилей. Не знаю, куда вывозилось «золото» из выгребных ям и помоек, но по Новгородскому весной тянулись обозы саней, оснащенных деревянной ёмкостью с крышкой для это­го добра. Сбоку было прицеплено ведро на длинной палке. Вычищали выгребные ямы и помойки, причём не ждалн наступления совсем тёплого времени. Содер­жимое подкалывали ломиком, да нечистоты и не про­мерзают так уж глубоко. Возчик управлял первой ло­шадью, а двое-трое саней везли лошади, привязанные вожжами к едущим впереди саням.

Смешно вспоминать, но мы старались подкатиться по Новгородскому на таких санках до школы, сев незаметно для возчика, погонявшего первую лошадь. Не задумыва­лись, каким будет запах, если испачкаем одежду.

Нашим младенческим играм нас, конечно, научили взрослые. Игре в «чижик», когда становишься в нари­сованный круг и стараешься отбить плоской дощечкой толстую щепку или камешек, который пытаются в него забросить. Игре мячиком в «грехи», когда играющие ста­новятся в кружок, водящий кидает мяч вверх, называя имя того, кто должен поймать, и все разбегаются. Пой­мавший мяч должен им в кого-то попасть, чтобы тот стал водящим.

Старший брат Георгий умел делать змея из папиросной бумаги и бамбуковых палочек, с хвостом из мочала. Мы вместе запускали его и посылали по нити телеграммы. Были у нас детские велосипеды, трёхколесный и двухко­лесный, а для Петра — педальная машина.

У молодёжи всегда проблема — негде собраться. Для нас с соседскими ребятами таким пристанищем был са­рай — самое привлекательное место во дворе. Сарай был высокий и длинный, с двухскатной крышей. В нём было три секции. Первые две принадлежали хозяевам. В одной из них, ближе к дому, они держали ненужные на данный момент вещи: шкафы, стулья, ведра, ящики с бумагами и газетами. Вторая — для дров и третья была отдана под дрова нам, квартирантам.

Георгий устроил в сарае под потолком настил, вроде полатей, довольно широкий. Там у него был матрац, и в жаркую погоду он уходил туда спать из дома. На настил можно было подняться только по канату или верёвочной лестнице. Канат больше предназначался для быстрого спуска. Мы на себе ощутили, насколько нелегко ползти по веревочной лестнице, особенно если её внизу никто не держит. Нам нравилось залезать и сидеть там, разго­варивать.

В сарае были дрова, но хватало места для велосипедов, детских, а потом и взрослых. Здесь их чинили, сначала Георгий, а позже Пётр. Потом стоял мотоцикл Петра. В предвоенную пору была сделана клетка для двух кро­ликов, которые всё время умудрялись убегать, и мы ис­кали их во дворе. Когда их зарезали, никто из детей не стал есть их мясо. Трудно съесть того, кого знал «в лицо» и звал по имени.

Здесь, в сарае, Петр однажды задумал шить лодку-плоскодонку. Он не был рыбаком, и на что она ему потре­бовалась, трудно сказать. Сколотил дно, потом начал из досок впритык набирать бока. Затеей заинтересовалась мать, пришла посмотреть и изрекла: «Пожалуйста, зани­майся, но попрошу на воду в ней не соваться». До этого и не дошло. Пётр вытащил готовое создание из сарая и развел громадный костёр, чтобы его смолить. Сейчас же приехали пожарные и родителей чуть не оштрафовали.

Кстати сказать, мы имели возможность покататься на настоящей лодке. В яхт-клубе была лодочная стан­ция и прокат. Слева от гавани яхт-клуба был причал с десятком лодок и будка лодочника на берегу. Приходи, выбирай лодку, оставляй лодочнику денежный залог или какой-нибудь документ, сообщи номер выбранной лодки. Лодочник выдавал уключины, вёсла — и в путь. Сначала ходили кататься с отцом, потом самостоятельно, вдвоем с Петром или несколькими ребятами со двора.

С Петром каталось спокойнее. Гребли по очереди. А когда в лодке была группа ребят, парни раскачивали лодку с борта на борт, чтобы мы, девчонки, визжали. Ка­тались 1,5-2 часа, обычно вдоль берега, но раза два до­плывали и до Кегострова.

Не меньше времени, чем внутри сарая, мы провели на его крыше. Калоши не скользили по дереву и мы не только сидели верхом на коньке, но и бегали по скатам крыши. К нашему сараю примыкали сараи 98-го дома и барака, который стоял за задним забором двора. Играли в пятнашки. Убегать было куда. На земле весной сыро, а крыши почти всегда сухие и играть здесь было здоро­во. С крыши сваливались в кучу снега или спрыгивали на землю. Решиться спрыгнуть было не просто. Высота была большой. Почти как с крыши одноэтажного дома. Зато знаем, какие ощущения получаешь, спрыгнув с вы­соты и приземлившись на пятки.