Татьяна Внукова - Дом на Новгородском

Мы жили отрядом в одной большой комнате. Кровать к кровати. Легли как-то спать, свет погашен, в комнате темно, и вдруг кто-то сказал: «Девчонки, расскажите что-нибудь, а то не спится». Я начала рассказывать какую-то сказку. Так повелось каждый вечер. Почти всю лагерную смену я рассказывала что-то из прочитанного, начав со сказок и до «Звёздного мальчика», «Кентервильского привидения» и «Портрета Дориана Грея» Оскара Уайль­да. Я сейчас уже и забыла об этом, но недавно мне напом­нила девчонка, которая со мной была в лагере.

Таня Кольцова

Поём частушки, первая слева — Тамара Ситникова

В лагерь на заключительный праздник приезжал кор­респондент газеты «Правда Севера», и в августовском номере газеты появилась заметка о лагере и снимок, где я в костюме, который нам из сундука дала одна из местных жительниц. Не знаю, почему корреспондент сочинил, что я сама вышила фартук [25] Дармодехин, В. В пионерском лагере Обкома союза рабочих леса и сплава // Правда Севера. — 1944. — 29 авг. . Он был старинный и вышит би­сером, очень красивый. Матери корреспондент подарил этот снимок и ещё второй, на котором мы группой поём частушки.

После этого в лагеря я ездила ещё несколько раз, и чем старше становилась, тем больше мне это нравилось. Я играла в волейбол за лагерную команду. Мы ездили в соседний лагерь на соревнования. Вечерами устраива­лись танцы. К расставанию с лагерем мальчишки дела­ли узорные палки, для чего обжигали в костре стволики маленьких сосенок и на чёрной поверхности вырезали орнаменты, которые оказывались белыми. Такие палки они делали себе и девчонкам, которым хотели их пода­рить. Ходили мы в лагере в походы на лесные озера, где пытались спать в палатке, но комаров было столько, что заснуть можно только закрывшись одеялом с головой. Многие так и не смогли уснуть и просидели всю ночь у костра. После лагеря, вернувшись в город, мы некоторое время встречались, созваниваясь по телефону. Потом дружба затихала, заменяясь школьными привязанностя­ми.

Окончив 17-ю семилетнюю школу, мы почти всем клас­сом перешли в 4-ю. Восьмых классов образовалось три: «а», «б», «в». Я попала в «б». Теперь, оказавшись снова в 4-й, я уже не была малышкой, боящейся выйти в коридор из класса, чтобы не сшибли бегущие старшеклассники. Мы теперь сами стали старшими.

Первого сентября шли пораньше «захватывать» пар­ту. Я любила сидеть на 3-4 парте на любой из трёх ко­лонок. Заранее договаривались, с кем сядем, и учителя редко нас пересаживали. Хочется сказать добрые слова в память тех, кто нас учил. Историю преподавал Алек­сандр Гаврилович Селезнёв, краевед, интересный че­ловек. Завучем и нашим учителем химии была Ирина Петровна Демчинская. Очаровательная женщина и хо­роший учитель. Молодые педагоги математичка Гали­на Максимовна Зеленина и учительница физики Нина Александровна Пыжикова мало отличались от нас по возрасту и держали дистанцию строгостью. Уроки лите­ратуры вела восторженная, влюблённая в свой предмет Надежда Викторовна, черчению учил Никифор Дми­триевич. О классном руководителе Качановой Анне Африкановне особые слова. Она была из тех людей, кто из каждой ерунды готов раздуть конфликт, причём она сразу начинала угрожать плохой характеристикой, кото­рую дадут по окончании школы и с которой никуда не примут. Она преподавала биологию, её кабинет в старом здании был сырой, тёмный, заставленный банками с во­дой, муляжами, со стенками, завешанными плакатами, и шкафами с заспиртованными земноводными. Голос у неё был какой-то особенный, тонкий, но с прорывающимися низкими нотками. Так и казалось, что она прокашляется и заговорит басом.

Урок физики ведёт Нина Александровна Пыжикова, 1950 год

Урок математики ведёт Галина Максимовна Зеленина, 1950 год

Возможно, она и знала свой предмет, но особой любви к ботанике и биологии в нас не пробудила.

Первый конфликт с классом возник, когда она спро­воцировала нас высказать причины нашего недовольства учительницей русского языка и литературы (её потом сменила Надежда Викторовна), якобы для того, чтобы помочь учительнице устранить ошибки в преподавании. Те, у кого были трудности, горячо навысказывались, а Анна Африкановна потом с трибуны общешкольного со­брания сказала, что наш класс до того докатился, что об­суждает методы преподавания и преподавателя. По пу­стяковому поводу вызывала в школу родителей. Смешно вспомнить, как однажды она потребовала, чтобы на ро­дительское собрание пришли все родители, потому что (так она и сказала) она будет поднимать свой авторитет.

Из года в год к каждому празднику и юбилею вся стра­на становилась на предпраздничную вахту и принимала повышенные обязательства. Не должна была остаться в стороне и школа. Наверно, давалась разнарядка, сколь­ко учениц от класса должны выступить на собрании и что-то пообещать. Однажды выбор Анны Африкановны пал на меня, и, скорее всего, она считала свой выбор безотказным, поскольку знала, что отец выслан на Се­вер и мне можно пригрозить и что отказ будет расценен как аполитичность. Я, конечно, отказывалась, но доводы были слабыми. Говорила, что не знаю, какие обязатель­ства и что говорить. Она мне подсказала: «Выйдешь на трибуну, скажешь, что хорошо учишься, а обещаешь ещё лучше учиться». И вот, на очередном общешкольном собрании в актовом зале из президиума объявили, после череды выступающих, и моё имя как желающей высту­пить. Я вышла и сказала буквально такие слова: «Сейчас учусь хорошо, на 4 и 5, но эту четверть обещаю закончить отличницей». Нашлись по недомыслию среди школьниц классов младше девочки, которые восприняли моё вы­ступление как личное желание выпялиться. Эля Волко­мирская со своей приятельницей Коробицыной долго меня потом донимали тем, что подкарауливали где-то в коридорах школы и издевательскими голосами шипе­ли: «Я учусь хорошо». А когда я действительно окончила четверть отличницей, одна из одноклассниц удивилась: «А я думала, что ты просто так пообещала».

4-я школа, 9-й Б класс. 1951 год

Александр Гаврилович Селезнёв, как краевед, знаток истории страны и Севера, был эрудированным препо­давателем. Сам рассказывал что-то интересное в допол­нение к теме и этого же ждал от нас. Он давал вызван­ной к доске рассказать то, что она заучила по учебнику, а потом спрашивал, кто может дополнить ответ, и ставил оценку за дополнение. Чтобы дополнить, нужно было дополнительно почитать. И мы читали: мифы Древней Греции, про Батыя и Чингис-хана, историю китайского фарфора и т. п. Он учил, что подготовка к уроку должна быть независимо от того, спросят тебя или нет. Меня он однажды проучил. Спросил на одном уроке, и я ответила на пятерку. Была в полной уверенности, что долго боль­ше не спросит, ведь в классе нас около 30, а он спросил и на следующем уроке. Мямлила, мямлила и получила тройку.