Марина Старых - Мемуары на руинах [Жизнь актрисы в письмах и дневниках]

Проблемы, накопившиеся за эти два года, привели Марусю к безапелляционному выводу: чтобы избавиться от повисших на ней ярлыков эгоцентрика самовлюблённой фальшивой барышни с непомерными запросами, надо ИДТИ В НАРОД!

Обстоятельства способствовали моим стремлениям. В секции переводчиков, созданном Львом Иосифовичем Гительманом я познакомилась с Толей Кулешом, театроведом, увлечённым Цветаевой. В его перепечатке я впервые прочитала письма к Тесковой. Марина Ивановна нас подружила. Кружок милых людей собирался в путешествие автостопом в Елабугу, на могилу. Прекрасно! Правда кружок как-то незаметно распался и, и остались только мы с Толей, но… если я чего решил…

Два рюкзака, два спальных мешка, некоторое количество сухих супов и каш в брикетах, котелок и какая-то смешная сумма в рублях.

Поначалу всё было совсем не страшно: купили билеты на поезд до Ярославля, целый день гуляли по городу, посетили колыбель русского театра, театр им. Волкова, белый Гостиный, белая набережная, белые церкви… Кресты манили – через базар, через подворотни и нафталинные дворы, манили, и разочаровывали: склад, швейная фабрика… руины. Скрипят оторванные ветрами, изъеденные ржавчиной листы кровли, зарастают травой колокольни, а на окнах старинных церквей – чайники, герани и грязные бутылки из-под кефира. До Ростова – 5000 км! Как бы хорошо на поезде! Может, добрые люди подвезут! Я как-то до этой самой решительной минуты не представляла себе нашего пешего хода. Оттого-то видимо, дрожащим от страха голосом высказалась против поезда. Начинался поход. Бодро надели рюкзаки и пошли вдоль трассы в сторону Ростова Великого. Машины проходили мимо, а мы стояли на обочине, переглядываясь и перетоптываясь. Постепенно до меня стало доходить, что мой товарищ, прошедший армию, старше меня на целых семь лет, совершенно не способен брать инициативу на себя. Пути назад не было, и я выскочила с поднятой рукой и криком: – Дяденька, дяденька, подвези! (Урок на всю жизнь: уверенной в себе, сильной и способной на поступки я становилась только, когда обстоятельства припирали к стенке! Если бы обстоятельства об этом знали, сколько всего я могла бы совершить!) Как мы любили шофёра! Целых 12 км! Как горячо мы подхватывали каждую его реплику, как объясняли, рассказывали, делились планами! Пока машина не свернула на просёлок, и пожилой шофёр не взглянул многозначительно и выжидательно. Мы очень смутились, быстренько выпрыгнули, помахали ручкой и пошли дальше. Шли часа два со средней скоростью 3 км/час, всё по шоссе. Мимо проносились шикарные туристические автобусы. И только, пробившиеся сквозь пыль, грохот, гуденье, шипенье редкие всхлипы петухов и коровьи лепёшки напоминали нам о том, что мы находимся в центре России, на большаке. Пот лил обильно. Топали мимо лесочков, мужественно закрывая глаза, проходили мимо остановок междугороднего автобуса, пока не пошёл дождь. Остановился автобус-драндулет, переполненный. Подвыпившие тётеньки и дяденьки ехали в Ростов. Первый раз нахожусь в тесной пролетарской среде. Так что же такое – народ? На заднем сиденье весёлая женщина запевает высоким, хрипловатым голосом. Вот уж, действительно, душа поёт: голос срывается, но она тянет, как ни в чём не бывало. Очень по-русски – вперемежку с криком. Напротив меня – муж с женой. Он в одной майке – жарко. Удивительное лицо – живая карикатура, причём, очень-очень знакомая. Вспомнила – кукла-пьяница в театре Образцова. Очень хитрое, очень доброе и глупое. На красных белках – синие-синие глазищи. Его качает, но непослушным, очень громким голосом, фальшиво начинает подпевать. И так это у него хорошо получается – с душой. Жена сердито одёргивает его, ворчит и пыхтит рядом. Он наивно хлопает глазами, послушно затихает. Вот так весело доехали до Ростова. Высадили нас чуть не в центре. Где ночевать? Как за город выбираться? Вышли по крутой улице на берег озера и ахнули: озеро Неро – огромное, спокойное. Солнце садится, небо сереет, и озеро сереет. А на другом берегу – поля, золотые, ещё светлые, и кое-где – колокольни. Нашли лодочника, договорились, взял он нас в лодку, и поплыли мы! Ну, такого восторга я давно не испытывала. Отъехали от берега, и весь Ростов оказался перед нами: лес куполов, колоколен и крестов, маленькие, издалека уютные домики… Высадил нас паренёк на берег. Оглянулись мы: слева озеро, справа, сзади, заросшее, в кувшинках, а впереди – трава по плечо и мошки над ней. Ступили – вода. Но ничего, пошли вперёд. Я думала: не дойдём. Рюкзаки плечи оттягивают, мошки кусают, в сапогах вода с грязью хлюпают, а через траву не продраться: густая. Высокая, острая осока. Падали, проваливались, петляли, кровь в висках бьёт, лицо в испарине… в общем. Масса удовольствий. Наконец, выползли и упали. Через мокрое скошенное поле кое-как перешли, чтобы опять оказаться на шоссе. Я, конечно, разочарована. Весь день мечтала о ночлеге где-нибудь посреди леса – и на тебе: узкая полоска деревьев, проклятая цивилизация: бумажки. Банки, мусор в общем. Но какой везучий день! Послышались голоса, и из шалаша, замаскированного между деревьями вылезли пацаны. Они оказались сговорчивыми, так что мы были обеспечены не только крышей над головой, но и печёной картошкой с луком, и беседой часов до 11. Рассказывали они, в основном, о пьянках, и самых известных по этому делу героях. Важно закуривали. И странно: то, что в обычной жизни кажется отвратительным, из их уст звучит естественно. Пьяные подвиги, драки, воровство воспринимаются как само собой разумеющееся. И ещё: мальчишки нам попались добрые, любопытствующие (а я так боялась хулиганья), страшно подумать, что лет через 20 станут они грубыми, суровыми людьми, с которыми трудно будет найти общий язык Да и надо ли?

Солнце пробивалось сквозь щели шалаша почти отвесно – встали поздно. Пошли к монастырю, который так приглянулся нам с озера. Вблизи всё оказалось не так привлекательно: только что стали расселять людей, которые жили в монастыре. Всё неухоженное. Загаженное. Но туристов уже возят, показывают снаружи. Двинулись дальше по главной улице. Театра в Ростове нет. А жаль. Я бы хотела жить (с вами?) в маленьком городе. Тихая провинция, в которой ещё сохранился дух старины. Одноэтажные домики, сады, цветы, тополя. И над городом – Кремль: огромная белая стена, а за ней целый город: 53 креста, 53 купола и 15 колоколов на звоннице. Правда. знаменитые ростовские звоны можно услышать только во время съёмок кинофильма, или с пластинки. Город резной, крытый серебряной от дождей осиновой черепицей. Город сказки. Смешались с экскурсантами и обошли весь музей. Тишина, гулкость и светлость церквей. Дивные росписи. Над стеной – навес, огромные брёвна. Со стены виден город, по ней можно обойти весь Кремль, под стеной – озеро. Отстала от группы, иду одна – молодая боярышня. Само по себе возникает «если бы» и Вера. Долго ещё не могла освободиться от этого почти сна. В маленькой палате – крошечная дверь. Крутые ступени. Каморка за решёткой – квадратный метр. Кандалы. Окошко с два кулака. А до солнца метров пять камня. И это самое страшное. Я уже сижу там, пытаюсь подняться, посмотреть в это окно-трубу. Но даже солнца не видно. Бьюсь тихонько головой об стену. Долго-долго. Чтобы не думать ни о чём. Страшно. Заживо погребение. Как под землёй. Воздуха не хватает… А потом – огромная белая грановитая. И пруд с утками.