Юрий Мишаткин - Соловушка НКВД

— Молодец этот Рюмин. Угадал нашу оценку деятельности, точнее, бездеятельности Абакумова. Решение снять его с весьма ответственного поста витало в воздухе, сидело на кончике пера. Своевременно сигнализировал о наносящем вред. Следует вырвать с корнем мешающий росту полезных растений сорняк. Рюмин развенчал непосредственного начальника, долгое время скрывающего свое истинное нутро, лизоблюда, потерявшего желание работать. Рюмин предвосхитил наше решение почистить министерство, начиная с протухшей головы, вымести сор из МГБ, заменить неспособных способными, на кого могу смело во всем положиться. Абакумов потерял чекистскую хватку, тормозит работу.

Вождь достал приложенную к доносу справку.

Справка

Рюмин Михаил Дмитриевич.

Родился в 1913 г.

Образование 8 классов, курсы бухгалтеров.

Перед войной сотрудник планово-финансового отд. строительства канала Москва — Волга.

Во время Великой Отечественной войны младший лейтенант контрразведки Архангельского военного округа.

С 1944 г. в ГУКР СМЕРШ. С мая 1945 г. в МГБ СССР.

Поднял голову на помощника.

— Почему нет сведений о наградах? Не имеет? Это упущение исправимо. Абакумов в войну проявил себя хорошо, руководимый им СМЕРШ переиграл абвер по всем статьям, а в мирное время самоуспокоился, перестал глубоко вникать в суть дел. Сделал министром, чтобы усмирил ретивого Лаврентия, в чьи руки попало слишком много власти, что весьма опасно не только для их обладателя. — После паузы вернулся к Рюмину. — Благодаря ему проведем в МГБ чистку кадров и незамедлительно поощрим, что вполне заслужил.

— Наградить? Каким орденом?

— За правительственной наградой дело не станет. Пусть поработает начальником следственной части по особо важным делам, справится — еще повысим.

— Как прикажете поступить с Абакумовым?

Вождь изрек не задумываясь:

— Посадим под домашний арест. Специально созданная комиссия досконально проверит его работу, на основании выводов Политбюро примет решение.

Сталин взял любимую, хорошо раскуренную трубку, набил листовым табаком «Золотое руно» (название напоминало Колхиду, где греки-аргонавты отыскали руно), примял пальцем, зажег спичкой. Затянулся дымом и поставил точку в решении судьбы Абакумова:

— Генерал, отныне бывший, совершил непозволительные ошибки. Первая — взял в жены некоренной в стране национальности, попал под ее тлетворное влияние, стал потакать еврейским националистам, желающим отторгнуть Крым, не поспешил с закрытием их театра, газеты, журнала. Вторая — ставил палки в колеса правосудию при осуждении отравителей в белых халатах, отправивших на тот свет заслуженных работников ЦК, правительства.

На следующий день, 4 июля 1951 года, Абакумова сняли с поста главы ГБ за недостаточную активность в разработке «дела врачей», непринятие надлежащих мер по пресечению зреющего заговора сионистов, прочие преступления.

Со службы на квартиру Абакумова проводили два младших лейтенанта, что обидело Виктора Семеновича.

«Унизили, прислав молокососов! Генерал-полковник достоин, чтоб сопровождали не ниже майоров».

В Корпачном переулке подняли на второй этаж самого благоустроенного в районе дома с лифтом, высокими потолками, балконами, лоджиями, охраной в подъезде. Дверь отворила жена Антонина, которую удивило, что супруг уходил на службу улыбчивым, а вернулся сгорбившимся, с потухшими, запавшими глазами, заметно постаревшим.

В прихожей Абакумов расшнуровал ботинки, в тапочках прошел в кабинет. Жена догадалась, что произошло неординарное, отступила к стене. Виктор Семенович оценил тактичность супруги.

«Умница, ни о чем не спрашивает. Лучшей спутницы жизни не найти. Как положено жене чекиста, все понимает без слов, обладает прекрасной интуицией… — Сел за письменный стол, подпер голову руками. — Не я первый, кто испытал отставку. Сложившаяся ситуация похожа на довоенную, когда Берия настучал Сталину на своего начальника, обвинил во всех мыслимых и немыслимых грехах, убрал с пьедестала, сам поднялся на него. Не удивился бы, если в моем смещении принял участие интриган провокатор Лаврентий, обидно, что подставила ногу мелкая сошка… Что ожидать после домашнего ареста? Заточения в ведомственную внутреннюю тюрьму, чтоб был под боком следственной группы или отправления подальше от столицы в Сухановскую?..»

Поднялся, с трудом переставляя словно налитые свинцом ноги, дошагал до спальни. Не раздеваясь, рухнул на широкую кровать из карельской березы.

«Неужели началась новая чистка органов и я первый в ней? Не могу поверить, что вождь смахнул меня, как шахматную фигуру, с политической доски. Какие предъявят обвинения?»

Увидел замершую в дверях бледную Антонину.

«Что ожидает ее и малютку? Выселят из квартиры, но куда? Так называемые друзья сразу отвернутся, не ударят пальцем о палец, чтобы помочь оставшимся без мужа, отца…»

В детской захныкал сын, и, хотя был под присмотром няни, Антонина поспешила к проснувшемуся. Когда вернулась, позвала ужинать.

— Извини, но не хочется, вот от чая не откажусь, — ответил Виктор Семенович. — Накорми скучающих в прихожей.

— Это твоя новая охрана?

— Отнюдь.

— Хочешь сказать… — Антонина прикрыла ладонью рот. — Это недоразумение, ошибка! Немедленно позвони в Кремль!

— Телефон без сомнения отключен.

Антонина решила проверить, подняла трубку и не услышала гудков.

Абакумов встал, подошел к широкому окну с пуленепробиваемыми стеклами, увидел возле дома черную «Победу».

«Не пропустят ни одного гостя, меня не выпустят за порог».

Почувствовал себя в капкане.

12 июля 1951 г. два лейтенанта повезли Абакумова в ЦК партии, где на внеочередном заседании приняли постановление с грифом «Совершенно секретно» о сложившемся в Министерстве государственной безопасности неблагополучном положении.

ЦК ВКП(б) получил заявление старшего следователя следственной части по особо важным делам МГБ СССР т. Рюмина, в котором он сигнализирует о неблагополучном положении по ряду весьма важных дел и обвиняет в этом министра государственной безопасности Абакумова. Комиссия в составе тт. Маленкова, Берии, Шкирятова, Игнатьева, проверила сообщенные т. Рюминым факты. На основании результатов проверки Комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) установила следующее:

1. В ноябре 1950 г. арестован еврейский националист, проявивший резко враждебное отношение к советской власти, врач Этингер. При допросе без нажима признал, что при лечении т. А. С. Щербакова имел террористические намерения, принял меры к тому, чтобы сократить его жизнь.

ЦК считает показания Этингера заслуживающими серьезного внимания.