Йозеф Рыбак - «Иду на красный свет!»

Это, разумеется, приносит ему и типичную судьбу — судьбу «опасного коммуниста». В 1931 году он осужден на девять месяцев тюрьмы. Но вместо тюрьмы он нелегально уезжает в Советский Союз, где работает с Ярославом Прохазкой {308} 308 Прохазка Ярослав (1897—1980) — чешский историк, коммунист, в 1931—1942 гг. работал в московском Издательстве литературы на иностранных языках; впоследствии видный армейский политработник, ректор Карлова университета; член-корреспондент Чехословацкой Академии наук. над переводом произведения В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». Однако он не был бы журналистом, если б остался прикованным только к этой работе. Он внимательно следит за многообразной жизнью Советского Союза, подмечает ее новые стороны, и особенно изменения в советской деревне. Уркс пишет книгу репортажей «Поле вспаханное». (И при том продолжает публиковаться в наших газетах.) Эта книжка о советской деревне, для которой он выбрал название, противоположное названию известного романа Петра Илемницкого «Поле невспаханное», выходит на чешском языке в Москве. Ее более позднее словацкое издание чехословацкая цензура тотчас конфискует.

В Москве Уркса застает десятая годовщина работы группы «Дав», в создании которой он участвовал. Эта годовщина дает ему возможность критически задуматься над работой «Дава». В том, как Уркс рассматривает прошлую деятельность «Дава», ярко выявляется типичная черта его характера: истинная революционность, самым тесным образом связанная с жизнью и нуждами партии. Отмечая достоинства «Дава», он беспощадно вскрывает и его недостатки, потому что, как он подчеркивает, речь идет не просто о юбилейных воспоминаниях, а о том, чтобы критически оценить, «насколько мы вооружены для дальнейших целей, которые потребуют большей энергии, больших способностей, а также большей решимости». И Уркс конкретно формулирует эти задачи (это в 1934 году):

«Сделать все, чтобы учащаяся молодежь и лучшие прогрессивные деятели словацкой культуры стали не опорой фашизма, а союзником словацкого и международного пролетариата.

Если мы до сих пор были верны революционному движению, необходимо, чтоб сегодня мы были еще более верны. Если мы за десять лет идеологически выросли на десять голов, необходимо, чтобы мы идеологически выросли еще на десять голов за десять дней!

Если мы до сих пор отличались марксистской бдительностью и стремились к чистоте своей идеологии, необходимо, чтобы это удесятерялось!

Если мы до сих пор идеологически воздействовали на передовую словацкую интеллигенцию в школах, в области культуры, необходимо, чтобы мы это движение расширили и закрепили!

Основная и более трудная работа, подчеркиваю, у нас впереди».

Четыре года спустя Эдуард Уркс вновь возвращается в республику. Возвращается, обогащенный ценным опытом и знаниями. Его образование стало еще более глубоким, в нем еще больше укрепилась решимость отдать все силы борьбе за победу трудящихся. Поначалу он живет в Праге нелегально и выходит из подполья лишь тогда, когда по амнистии тюремное наказание с него было снято. Какое-то время он работает в остравском «Делницком деннике», а в тридцать восьмом году становится заместителем главного редактора «Руде право» Яна Швермы. Тогда он переживает с нами самые драматические минуты, которые мы когда-либо пережили в редакции. Особенно ту незабываемую осень и ее кульминацию — мюнхенскую измену. Вижу его в те трудные дни, как он был несчастен, когда объявили мобилизацию и большинство из нас, редакторов, прямо от редакционного стола отбывало в свои части. Нас призывают в армию, а он должен остаться в Праге. В ситуации, обострившейся до такой степени, что тут нужно уже не перо, а настоящее оружие. Он предпочел бы идти с нами, потому что никогда не хотел оставаться лишь наблюдателем событий. Он всегда хотел в них участвовать. Ничто ему так не чуждо, как личная пассивность, ничто его так не возмущает, как лихорадочные усилия капитулянтов, которые хотели бы морально разоружить народ и воспитать пассивность в его характере. В статье «О чешском национальном характере» Уркс отвергает утверждение, будто чешский народ не умеет воевать, и пишет:

«В нашем народе существуют определенные круги, которые желали бы, чтобы народ проявил прежде всего тот общеизвестный «голубиный характер» {309} 309 …общеизвестный «голубиный характер»… — «Голубиным народом» назвал чехов и словаков выдающийся поэт Чехии и Словакии (словак по происхождению, писал по-чешски) Ян Коллар (1793—1852) в поэме «Дочь Славы» (1824—1852). , который все стерпит. Более чем бесспорно, что этот народ получит хорошие и самые непосредственные и злободневные поводы, чтобы показать пустоту того качества, которое ему приписывают, и что он проявит совершенно новые, неожиданные для отечественных и иностранных господ черты нового характера, если угодно — чтобы таким путем положить конец всем легендам о национальном характере».

Уркс не ошибся. И даже тогда, когда мюнхенский сговор отдал чехословацкое государство Гитлеру, народ, которому принадлежали все симпатии Уркса, его не обманул. Народ — рабочие, трудящиеся, — руководимый коммунистической партией, не смирился с оккупацией. Во главе борьбы народа стали коммунисты, и Эдуард Уркс в этой трудной битве не стоял в стороне. Он встал на передний край, что было в его характере.

Когда я размышляю в этих строках над жизнью Уркса, над его произведениями и его революционной деятельностью, когда отдаю дань его участию в пятидесятилетней истории газеты «Руде право» и нашей партии, мне приходят на память некоторые обстоятельства, подтверждающие, что наша коммунистическая партия со дня своего основания была чем-то большим, нежели одной из политических партий, порождаемых тогдашней буржуазной общественной формацией. И что именно ей с ее новым, отличным от других характером, с ее марксистско-ленинским пониманием политики было предопределено сыграть решающую роль в современной истории наших народов, и особенно в конечном плодотворном решении отношений между чешским и словацким народами на основе равноправия, о чем свидетельствует современность. Как это могло произойти?

Общеизвестно, что чешские земли в период предмюнхенской республики поставляли в Словакию прежде всего жандармов и судебных исполнителей. Но поставляли они и учителей и школьных работников, большинство из них поняло боль словаков и полюбило словацкий народ. Но Словакия была также высшей политической школой для виднейших руководящих работников нашей партии. В Словакии политически формировался Клемент Готвальд и многие другие чешские коммунисты, примкнувшие к борьбе словацкого народа. Вместе со всеми передовыми людьми страны они закладывали марксистско-ленинские основы национальной политики нашей партии, которой были чужды всякие предрассудки и националистические настроения буржуазных партий. Такое же лишенное предубеждений отношение к чешскому народу было и у словацких товарищей. Вспоминаю, например, что означал для чешской политической и культурной жизни пражский публицистический и журналистский период Лацо Новомеского. А Эдуард Уркс? Его политическое кредо, коммунистические убеждения, его характер в значительной степени сформировала Словакия. В ее революционные страницы, равно как и в наши чешские, имя Эдуарда Уркса вписано яркими буквами.