Йозеф Рыбак - «Иду на красный свет!»

Энтузиастом общества стал Ян Тварожек, владелец ликерной фабрички в Братиславе, всемерно поддерживавший нас. Это был словацкий Морозов, живое свидетельство того, как старые славянофильские симпатии к России в новых условиях трансформировались в искреннее и горячее отношение к Советскому Союзу. О чем бы мы ни просили его, он, как мог, всегда с готовностью помогал нам.

Однажды я и Поничан ездили на его машине к бастующим батракам и сельскохозяйственным рабочим в трнавскую округу. Нам надо было написать об этом для «Дава», и Ян Тварожек возил нас в самое пекло. Мы собирали факты, старались своими глазами увидеть и узнать, как живут работающие в экономиях, как оплачивается их труд.

— Как живем? Заходите, посмотрите, — пригласила нас жена батрака и привела в убогое жилище, комнатку размером не более четырех квадратных метров, с кирпичным полом. Деревянный потолок прогнил, видно протекала крыша. — Тут и спим все пятеро, тут же и варю. От тараканов и мышей спасу нет.

— А если скажу, что мне не нравится, — добавил ее муж, — выгонят, и у нас не будет вообще ничего.

— Выгонят?

— Запросто. Скажут, что я для них стар, или найдут кого подешевле — вот и все. А уж если узнают, что коммунист…

Сезонные рабочие в этих имениях зарабатывали шесть крон сорок геллеров в день, трудились не разгибая спины в течение одиннадцати часов. Женщинам платили четыре кроны. На обед выдавали постную похлебку, заправленную мукой.

Тяжело жилось не только в трнавской округе, но и повсюду. На Ораве, на Верхнем Гроне, в Спише, в Кысуцах картина была та же. Я часто выезжал из Братиславы и всюду видел мертвые заводы с печально торчащими трубами без каких-либо признаков жизни. В городах пугалами стояли скелеты недостроенных домов. На трассе Червена Скала — Маргецаны работало всего тридцать рабочих. В Кромпахах бездействовали металлургические печи; Подбрезова сильно сократила производство. Из Завадки в начале тридцатых годов в поисках работы уехали в Канаду две тысячи человек. В Поломке бастующих расстреляли жандармы. После истории в Кошутах {151} 151 После истории в Кошутах… — Кошуты — словацкая деревня, где 25 мая 1931 г. жандармы открыли огонь по собравшимся на митинг сельскохозяйственным рабочим. уже во второй раз была пролита кровь рабочих.

Мимолетным апрельским дождичком пронеслись над миром несколько спокойных послевоенных лет. Опьянение победой над Германией прошло, как угар, а потом наступило отрезвление, и с похмелья болела голова. Война не разрешила противоречий. Поставив немцев на колени, она посеяла семена новых свар. Немецкие стратеги помышляли о реванше и лелеяли мысль о блицкриге — молниеносном ударе. «Войну надо вести современными средствами», — писали на Западе. Каждый убитый в первую мировую войну солдат обошелся в кругленькую сумму. Поглотив тонны золота, война не принесла успеха воюющим сторонам. Червями закопавшись в землю, армии не двигались с места. Солдаты валялись в грязи окопов, по колени увязали в болоте, мерзли, голодали. Их жрали вши, косили тиф и дизентерия.

И вот уже писали книжки о новых видах оружия, о том, что грядущая война будет войной воздушной, войной танков, аэрохимической. Романы о войне снова стали модными.

Роман Э. М. Ремарка «На Западном фронте без перемен» разошелся по всему свету. За одну ночь автор стал знаменитейшим писателем. Книга, которую сначала никто не хотел издавать, ходила по рукам, ее читали взахлеб. В читательских анкетах ей отводилось первое место. Книгу с удовольствием читали и генералы.

А ведь задолго до автора этого романа, никому не известного мелкого чиновника, о войне писали и Барбюс, и Дюамель, Ромен Роллан, Доржелес и Горький.

Эти настроения имели свою подоплеку. В Бразилии сбрасывали в море мешки с кофе, в Канаде жгли пшеницу. Падали цены на нефть, а по улицам больших городов бродили — руки в карманы — угрюмые люди, и глаза их горели недобрым огнем.

Было предпринято несколько военных кампаний, как бы для прощупывания ситуации. Японцы заняли Маньчжурию; участились провокации, направленные против Советского Союза, наступил период затяжных женевских переговоров. Деморализованная Германия произвела на свет Гитлера. По ее улицам с ревом: «Проснись, Германия!» — маршировали возбужденные толпы.

Я не пишу хронику политических событий. Просто, приводя эти факты, я хочу воссоздать атмосферу начала тридцатых годов.

Приехав в Прагу, я на каждом шагу встречал изможденных, голодных и оборванных людей, обитавших в жалких подобиях жилищ — так называемых временных колониях на Крейцарке и на Страгове, — видел кухни для бедных, которым выдавали нищенские пособия по безработице. По улицам безработные носили пятиметровые рекламные щиты. После шести часов перед ночлежками уже стояли очереди бездомных. Многие устраивались под мостами на Штванице и в Либени. На Юнгмановой площади распевала Армия спасения, суля человеку вечное блаженство.

«Что будет с театрами?» — вопрошали газетные заголовки.

Рекламы зазывали в бары «Пигаль», «Турандот», «Шапо руж», «Барберина» и «Эспри».

В ноябре открылся новый театр «Д-34» {152} 152 «Д-34» — прогрессивный театр в Праге, основанный в 1934 г. Э. Ф. Бурианом В 1941 г. был закрыт гестапо. Возобновил деятельность в 1945 г. С 1960 г. — Театр имени Э. Ф. Буриана. во главе с Эмилем Франтишеком Бурианом. Начала выходить газета «Гало-новины» {153} 153 «Гало-новины» — пражская коммунистическая газета, выходившая в 1933—1938 гг. . Я поступил в эту газету, которую основали типографы, чтобы занять рабочих, когда на несколько месяцев было приостановлено издание газеты «Руде право». Предполагалось, что газета «Гало-новины» не будет политическим органом. Издателем и ответственным редактором считался один из наборщиков, но практически ее делали редакторы закрытой газеты «Руде право».

Самым старшим из них был Власта Борек {154} 154 Борек Властимил (1886—1952) — видный чешский коммунистический журналист. , старый бунтарь, за спиной которого было революционное прошлое и работа в газете. До войны он служил на австрийском военном корабле. По профессии инженер-механик, Борек уже в студенческие годы занимался политикой, примыкал к анархистскому движению и был убежденным антимилитаристом. Он увлекался стихами Франи Шрамека {155} 155 Шрамек Франя (1877—1944) — чешский поэт и прозаик, народный писатель Чехословакии. и распевал его бунтарские песни.

За антивоенную пропаганду среди солдат Борек был арестован и в наручниках препровожден с пристани Пула в Прагу. Военный трибунал осудил его на десять месяцев тюрьмы за подстрекательскую деятельность.

Вместе с С. К. Нейманом, Богуславом Врбенским и Михаэлом Кахой {156} 156 Врбенский Богуслав (1882—1944) — деятель Компартии Чехословакии. Каха Михаэл (1874—1940) — чешский анархистский журналист и издатель. Власта Борек создал анархистскую группу, снискавшую немало сторонников среди горняков Северной Чехии. Группа издавала газеты «Задруга», «Горницке листы» и «Пролетарж», пропагандировала взгляды Кропоткина. Члены группы выезжали к шахтерам, читали для них лекции, устраивали дискуссии, привозили книги и газеты. За эту деятельность Борека снова привлекли к суду и затем отправили в тюрьму города Гётесдорфа. После объявления войны Сербии Борека выпустили из тюрьмы и в составе штрафной роты отправили прямиком на фронт. Вскоре он был ранен.