Йозеф Рыбак - «Иду на красный свет!»

В доме воцарилась новая, более размеренная жизнь, тихая и спокойная, и только стены и распахнутые настежь ворота да лестница остались те же. Они напоминают о прошлом, ставшем историей.

По утрам сюда приезжала грузовая машина и сбрасывала во дворе огромные белые рулоны ротационной бумаги. Типографские грузчики, подкатив бумагу к подъемнику, спускали ее в подвал типографии. В десять часов утра и после четырех дня ротация начинала печатать, и дому сообщалась мелкая ритмичная дрожь, разносилось ворчливое жужжание, к которому обитатели дома давно привыкли: эти звуки говорили им — все идет своим чередом. Гудение типографии было жизнью дома; привыкнув, вы радовались, услыхав его обычный пульс.

А во дворе уже собирались шумливые группки разносчиков. Они прислушивались к знакомому гулу и знали — как только гул и ворчание наберут силу, с транспортера типографского колосса газетные листы начнут поступать в экспедицию. Затем с кипами этих газет разносчики спешили на трамвайные остановки, чтобы поспеть к концу смены к заводам и фабрикам, пока рабочие — наши постоянные читатели — не разошлись по домам. Разносчики ехали на Высочаны, в Либень, на Смихов, в Инонице — туда, где были заказчики; в эти районы они ехали наверняка; каждая минута задержки била их по карману.

Накануне Первого мая к нам приходил со своей группой Эмануэль Фамира {162} 162 Фамира Эмануэль (1900—1970) — чешский художник, скульптор; в 30-е годы — режиссер и художник рабочего театра, заслуженный деятель искусств Чехословакии. и украшал фасад дома. Во всю длину здания между верхними этажами натягивались транспаранты с майскими лозунгами и плакаты с надписями:

Свернув из подворотни налево, поднимался в свою контору по крутой лестнице Иван Секанина, адвокат коммунистов, друг Волькера. Защитник рабочих, публицист, организатор и оратор, видный деятель МОПРа и других многочисленных международных антифашистских организаций в защиту мира. Одним из первых Секанина заявил о своей решимости выступить на Лейпцигском процессе в защиту Димитрова.

Иван Секанина был серьезный и закаленный в политических схватках партийный работник, пользовавшийся большим авторитетом и в кругах деятелей культуры. Нацисты арестовали его в первый же день оккупации и отправили в концлагерь Заксенхаузен, откуда он уже не вернулся.

Куда девался судебный архив из сейфа его адвокатской конторы, материалы, в которых была заключена история партии, газеты «Руде право»? В этих документах были судьбы коммунистов, вдохновленных идеями Ленина, готовых вынести любые испытания, выпавшие на их долю. Этих людей травили, преследовали, подвергали арестам, увольняли с работы, но ничто не сломило их — не испугали ни террор, ни тюрьмы. Имена руководящих работников партии перемежались здесь с именами простых и безвестных людей.

Каждодневный путь Секанины лежал к зданию суда на Карловой площади и на Панкрац. Перед зданием суда на Карловой площади 15 марта 1939 года его поджидали гестаповцы. Секанина бывал в судебных зданиях и в других местах — там, где судили коммунистов и где он выступал их адвокатом. Такие же дела вели адвокаты Бартошек, Штейн, Флейшнер из Брно {163} 163 Бартошек Теодор (1877—1954) — чешский адвокат, коммунист, был членом-корреспондентом Чехословацкой Академии наук. Штейн Зигмунд — прогрессивный пражский адвокат. Флейшнер Рихард (1902 — годы оккупации) — чешский адвокат, социолог, театральный критик; замучен гитлеровцами. и Клементис из Братиславы.

Прага.

Никакие другие документы не отражали так точно и беспристрастно положение трудящихся в условиях капитализма, как материалы судебных процессов, прошедшие через руки юристов-коммунистов. Судьбы и трагедии конкретных людей, сообщения о стычках с вооруженной полицией, истории, нередко заканчивавшиеся многолетним пребыванием в тюрьме, представляли собой обычное явление, и было их столько, что на них уже не обращали внимания. Эти материалы убедительно свидетельствовали о сути тогдашней демократии.

Когда не было работы и соответственно хлеба у трудящихся, прибавлялось дел в судах и тюрьмах, у жандармов и полиции. Правительство содержало огромную армию охраны порядка, видя в этом панацею от голода и нищеты.

Государственный аппарат цинично считал нормальным положением вещей расстрел демонстрантов и забастовщиков, разгон с помощью штыков голодных толп.

А людям, дошедшим до последней степени отчаяния, порой бывало безразлично — погибнуть от жандармской пули или умереть от голода.

Тюрьмы были переполнены, и многие их обитатели нередко умышленно совершали преступления, лишь бы холодной зимой попасть за решетку, иметь крышу над головой и какую ни на есть тюремную баланду.

Не миновала тюрьма и литераторов. За решеткой побывали Иван Ольбрахт, Карел Конрад, Лацо Новомеский — их судили за «подстрекательство», за то, что они пытались разбудить совесть сытых и власть имущих, тех, от кого зависело положение в стране.

Протестовали против неслыханных полицейских расправ и такие люди, как Ф. К. Шальда.

Франтишек Бидло {164} 164 Бидло Франтишек (1895—1945) — выдающийся чешский художник, карикатурист и книжный иллюстратор, коммунист. рисовал для газеты «Руде право» изможденных бедняков с огромными голодными глазами, а рядом — весело скаливших зубы мордастых полицейских. Он так изобразил рождество в семье безработного: отец спрашивает детей «Хотите елку?», а дети отвечают «Поесть бы чего!».

Вышло распоряжение о запрете продавать «Руде право» в вокзальных киосках и в табачных лавочках. Одновременно все больше материалов изымалось из уже готовых номеров. «Руде право» ежедневно выходила с выбеленными полосами.

Ворота дома номер тринадцать по Краловскому проспекту были входом в штаб, центр революционного рабочего движения; через них, правда, и уходили, порывая с партией… Здесь дислоцировались лидеры партии. Здесь работали полководцы социальных битв, здесь обдумывались стратегия и тактика революции. Среди руководителей были люди выдающиеся и ничем не приметные, и, когда в руководстве партии оказывались именно эти последние, положение сильно осложнялось; так было в тяжелые для партии времена при Бубнике, Нейрате, Илеке и Верчике, но партия смела подобных деятелей {165} 165 Бубник Йозеф (1879—1957) — был секретарем пражской краевой организации КПЧ, правый оппортунист, исключен из КПЧ в феврале 1925 г. за саботаж решений ЦК и фракционную деятельность; Нейрат Алоис (род. в 1886 г.) — чешско-немецкий политик, в 1929 г. исключен из КПЧ за фракционную троцкистскую деятельность; Илек Богумил (1892—1963) — был секретарем ЦК КПЧ, в 1929 г. исключен из КПЧ, вступил в реакционную аграрную партию, умер в США; Верчик Юлиус (1894—1959) — в 20-е гг. участвовал в коммунистическом движении в Словакии, стал оппортунистом, в 1930 г. исключен из партии. .