Йозеф Рыбак - «Иду на красный свет!»

На V съезде КПЧ в руководство влились новые молодые силы во главе с Клементом Готвальдом. Им пришлось нелегко — предстояло завоевывать доверие, и они завоевали его, укрепляя партию и превращая ее в стальную боеспособную организацию.

Разрыв многих с партией был неизбежен, но не обошлось и без потерь. Случалось, партию оставляли талантливые люди, такие, как поэт Йозеф Гора, один из первых редакторов газеты «Руде право», или Завиш Каландра, способный историк, не давший себе труда задуматься над тем, какой вред принесет его отход от партии {166} 166 Каландра Завиш (1902—1950) — чешский журналист, историк, был исключен из КПЧ за троцкистские взгляды. .

К счастью, вступавших в партию было больше.

Не случайно с партией были связаны и деятели новой культуры. Большинство художников, жаждущих создавать новое искусство были коммунисты, и партия являлась для них опорой. Они стремились, чтобы искусство было правдивым и гуманным, и примыкали к движению, которое боролось за гуманное и справедливое устройство мира.

В дом на Краловском проспекте приходили деятели искусства, писатели, поэты, художники, музыканты, карикатуристы, студенческая молодежь, учителя; все ходили сюда запросто, как к себе домой, к своим друзьям. Многие из них представляли коммунистов в студенческих обществах и культурных учреждениях. Один приносил стихотворение, другой статейку, рассказ, какое-нибудь объявление, деньги в фонд печати. Они входили, осматривались, садились за редакторские столы, взволнованно спорили. Некоторые «застревали» у нас, написав заметку, стихи для «Руде право» или другой материал. Затем они появлялись регулярно, атмосфера редакции действовала на них притягательно. Примостившись у столов как добровольные редакторы, они читали корректуры, правили сообщения с мест, выполняли и другую редакторскую работу и вообще помогали как могли. Они учились ремеслу газетчиков и в конце концов становились опытными работниками. Так было с Юлиусом Фучиком, Куртом Конрадом, Станиславом Брунцликом, Вацлавом Синкуле, Вратиславом Шантрохом {167} 167 Брунцлик Станислав (1910—1944) — чешский коммунистический журналист, инструктор первого и второго подпольных ЦК КПЧ в годы оккупации; казнен гитлеровцами. Синкуле Вацлав (1905—1942) — активист чешского коммунистического молодежного движения, сотрудник газеты «Руде право», ее корреспондент в Испании во время гражданской войны, работник аппарата подпольного ЦК КПЧ в годы оккупации; казнен в концлагере Маутхаузен. Шантрох Вратислав (1910—1941) — чешский коммунистический журналист, активист молодежного движения, корреспондент «Руде право» в Испании (1936), работник первого подпольного ЦК КПЧ; расстрелян гитлеровцами. . Иные, например Ян Крейчи, Эдуард Уркс, Войтех Долейши и Лацо Новомеский, перешли в «Руде право» из других газет — «Ровности» {168} 168 Долейши Войтех (1903—1972) — деятель чешской коммунистической печати, автор книг по истории чешской журналистики. «Ровност» («Равенство») — брненская рабочая газета, выходит с 1885 г., с 1921 г. — орган КПЧ. , остравского «Делницкого денника», словацкой «Правды худобы».

С нами постоянно сотрудничали художники, карикатуристы, особенно частым гостем был Франта Бидло, он приносил рисунки на темы жизни пролетариата, проникнутые мрачным юмором. Из музыкантов здесь всегда бывали Йозеф Станислав и Вит Неедлы {169} 169 Станислав Йозеф (1897—1971) — чешский композитор, организатор музыкальной жизни, фольклорист, музыкальный педагог, один из создателей современной чешской массовой песни, лауреат Государственной премии Чехословакии. Неедлы Вит (1912—1945) — чешский композитор и музыкальный деятель, организатор ансамбля песни и пляски чехословацкой армии (ныне носит его имя), сын академика З. Неедлы. .

К Новомескому забегали студенты-словаки, учившиеся в Праге, поэты Костра и Безек, литературные критики Александр Матушка, Михал Хорват и многие другие {170} 170 Костра Ян (1910—1975) — словацкий поэт, лауреат Государственной премии, народный писатель Чехословакии. Безек Казимир (1908—1952) — словацкий поэт. Матушка Александр (1910—1975) — словацкий критик и литературовед, лауреат Государственной премии, член-корреспондент Словацкий Академии наук. Хорват Михал (1910—1982) — словацкий критик-марксист, участник Словацкого национального восстания (1944). .

У ворот частенько дежурили сыщики, беря на заметку всех входящих. Им вменялось в обязанность запоминать лица, присматриваться, нет ли здесь тех, на кого заготовлен ордер на арест.

А ордера эти всегда были наготове — для кого-нибудь из секретариата партии, депутата, лишенного права неприкосновенности, или одного из ответственных редакторов газеты, кого ждали на Панкраце для отсидки «по совокупности» — «за оскорбление в печати», за публикацию недозволенных материалов; однако тот, кого искали, естественно, туда не рвался и предпочитал на глаза полиции не попадаться.

В это время мы заглядывали также в кафе «Рокса», или, как его еще называли, «У Ашерманов», на Длоугом проспекте. Чтобы попасть туда, надо было подняться по лестнице на второй этаж; это кафе посещали коммивояжеры и всякие подозрительные личности. Тут всегда бывало сильно накурено, торговые агенты приносили с собой портфели, набитые образцами товаров, делились новостями, оживленно переговаривались, развлекали друг друга еврейскими анекдотами.

Посреди зала бильярдисты целыми днями гоняли по зеленому сукну тяжелые шары из слоновой кости, делали карамболи.

Три-четыре раза в неделю нас дожидался здесь доктор Мареш. Обычно он сидел за мраморным столиком и попивал черный кофе. Его напомаженные волосы были расчесаны на косой пробор, элегантный галстук, отутюженный костюм, очки в черной роговой оправе, а в петлице нередко красовался большой цветок — ни дать ни взять франт, только что из модного салона.

Если мы опережали его, кельнеры придвигали нам стулья со словами «Садитесь, пожалуйста», осведомлялись, не подать ли кофе.

— Пожалуй, — соглашались мы и заказывали кофе по-турецки или «капуцина» — кофе, забеленный молоком.

Не успевали мы его допить, как стремительно появлялся Мареш. Завидев нас с Яном Крейчи и Братиславой Шантрохом, доктор Мареш радостно сиял.

К нашему столику подходили посетители и звали «пана доктора» сыграть в бильярд.

Он улыбался и, извинившись, покидал нас минут на пятнадцать, а мы наблюдали, как ловко и профессионально орудует он кием; игрок он действительно был хоть куда. Во всяком случае, лучше нас, мы-то давно убедились, что чемпионов из нас не получится. Он и в самом деле был почти профессионал, к тому же получал огромное удовольствие от манипуляций на зеленом поле бильярда.