Йозеф Рыбак - «Иду на красный свет!»

Кулуары этого большого международного отеля бурлили. Были здесь и счастливчики, у которых кружилась голова.

В одном молодом человеке, удостоенном ответственного поста государственного секретаря министерства иностранных дел, я узнал своего давнего друга Владо Клементиса и поспешил к нему с распростертыми объятиями. Я поздравил его. Мы сели и стали вспоминать прошедшую молодость. Ни о чем серьезном он говорить не хотел, даже о том, что меня интересовало: я спросил о наших западных союзниках. Владо всегда был немногословен, а на этот раз он показался мне молчаливее обычного, замкнутым и невеселым; больше я ни о чем его не расспрашивал, догадываясь, что его мучит. Его настроение наверняка было связано с той лондонской историей и его странной точкой зрения на войну с Финляндией перед нападением немцев на Советский Союз. Вид у Клементиса был очень озабоченный. Конечно, он больше знал о сложностях мировой обстановки, чем те, кто наивно увлекался внешней стороной событий и рисовал себе будущее в одних розовых тонах.

Когда выдавалась свободная минута, я забегал в «Алькрон» окунуться в эту возбуждающую атмосферу, но свободного времени у меня особенно не было; в редакции «Руде право» двери почти не закрывались. Министерства только начали формироваться, толком даже не было известно, где какое из них расположено. Поэтому со всеми неотложными делами шли к нам, и мы представляли эти только что формирующиеся министерства. Приходили советские офицеры и солдаты, заходили и бывшие узники концлагерей, возвращавшиеся домой через Прагу. Побывал у нас советский писатель Авдеенко, чья книга «Я люблю» мне очень нравилась. Худой, изможденный, с ввалившимися щеками влетел к нам Петр Илемницкий, бывший на тяжелых работах в каменоломнях: его осудили на пятнадцать лет каторги. Его светлые глаза смотрели, как всегда, весело, больше всего он радовался, что снова увидит Словакию.

Мне тоже очень хотелось побывать в Словакии. Но мосты через Мораву все до единого были взорваны отступавшими немцами, поезда туда, так же как и в Писек, не ходили, а мне хотелось наведаться домой, хотя бы ненадолго, повидать маму и близких, успокоить их. Ни обо мне, ни о Владе они не имели вестей со времени Пражского восстания и, разумеется, сильно беспокоились. В Рузынь Владя, конечно, уже не ездил, но и в свое учреждение на службу еще не ходил. Владю тоже волновали дела в Писеке, писем оттуда мы не получали вторую неделю. Вечером, когда мы вспоминали маму, он вдруг сказал:

— Я доеду до Писека, хоть поезда и не ходят — до Табора железнодорожное полотно цело, — а оттуда на попутных.

Где-то в середине мая он собрался в путь, и я верил, что он доберется. Конечно, эта поездка была авантюрой, особенно путь от Табора до Писека; по лесам вдоль Влтавы прятались немцы, там нередко стреляли. Владю подвозили советские солдаты, если пути их расходились, он ждал следующих и ехал с ними дальше. Увидев его, мама страшно перепугалась — уж не с дурной ли вестью обо мне он приехал? До них дошли сведения о жестокой расправе на Масариковом вокзале и в Народном доме, они давно оплакивали меня. В Писеке все были живы-здоровы. Немцы промчались через город не задерживаясь — торопились успеть к американцам, и советские войска, наступавшие им на пятки, заняли город без боя.

Узнав, что дома все в порядке, я успокоился. Владя вернулся в Прагу снова окольными путями, а потом и я поехал в Братиславу. Вместе со мной отправился Карел Конрад.

Поездку нам устроил Зденек Фирлингер {230} 230 Фирлингер Зденек (1891—1976) — государственный деятель Чехословакии. В 1942—1945 гг. — посол Чехословакии в СССР. С 1948 г. — член Политбюро ЦК КПЧ, в 1953—1964 гг. — председатель Национального собрания Чехословакии. . На этот раз все обошлось гораздо проще, достаточно было поднять телефонную трубку, и нас доставил в Братиславу советский бомбардировщик. Через час мы приземлились в Братиславе. Само собой, бомб в самолете не было. Стоял круглый стол со стульями вокруг да деревянная бадейка с водой; стены сплошь обклеены женскими головками.

Через Братиславу прошел фронт, из Дуная торчали изуродованные железные конструкции моста. Крижовая улица, где я когда-то жил, сровнена с землей, на улицах полно солдат; по вечерам с разных сторон раздавались резкие, отрывистые пистолетные выстрелы. Братислава спала неспокойным сном, стрельба продолжалась обычно до поздней ночи.

Я зашел к друзьям; все мы постарели, это было сильно заметно. Познакомился я и с новыми симпатичными людьми, художниками и поэтами — Мудрохом, Гудерной, Прибишем, Хмелем, Лайчаком, Райзелом, Бунчаком {231} 231 Мудрох Ян (1909—1968) — словацкий художник, народный художник Чехословакии. Гудерна Ладислав (род. в 1921 г.) — словацкий живописец и график, заслуженный художник Чехословакии. Прибиш Рудольф (род. в 1913 г.) — словацкий скульптор, лауреат Государственной премии, народный деятель искусств Чехословакии. Хмель Вильям (1917—1961) — словацкий живописец и график. Лайчак Милан (род. в 1926 г.) — словацкий поэт, лауреат Государственной премии, заслуженный писатель Чехословакии. Райзел Владимир (род. в 1919 г.) — словацкий поэт, лауреат Государственной премии Словацкой социалистической республики, заслуженный писатель Чехословакии. Бунчак Павол (род. в 1915 г.) — словацкий поэт. , и многими другими. Я увидел Словакию, полную творческого энтузиазма, с надеждой устремленную в будущее. В жилах ее бурлила повстанческая кровь. Это была совсем не прежняя забитая Словакия первой республики и не Словакия тисовского клерикально-фашистского режима.

Я провел там несколько дней. Мне было хорошо. Домой я вернулся в отличном настроении.

— Что ж, — сказал я себе. — Кончилась власть Тисо и Туки, Маха и Сидора, Мургаша и Дюрчанского {232} 232 Тисо Йозеф (1887—1947) — словацкий католический священник, идеолог Словацкой народной партии (глинковской), президент клеро-фашистского так называемого словацкого государства, казнен по решению народного суда. Тука Войтех (1880—1946) — реакционный словацкий политик, председатель совета министров словацкого государства, казнен по решению народного суда. Мах Александр (1902—1980) — словацкий реакционный публицист, секретарь глинковской партии, заместитель премьер-министра и министр внутренних дел словацкого государства, в 1947 г. решением народного суда приговорен к 30 годам заключения. Сидор Карол (1901—1953) — реакционный словацкий политик, главный редактор «Словака» — центрального органа глинковской партии, министр словацкого правительства и его посол в Ватикане, в 1947 г. заочно осужден народным судом на 20 лет тюремного заключения, умер в Канаде. Мургаш Карол — реакционный публицист, шеф пропаганды существовавшего во время войны профашистского словацкого государства. Дюрчанский Фердинанд (1906—1974) — реакционный словацкий политик и журналист, инициатор отторжения Словакии от Чехии в марте 1939 г., министр словацкого государства, в 1947 г. заочно приговорен народным судом к смертной казни, умер в Мюнхене. и молодцов из «Словака», с которыми мы, бывало, не раз спорили за стаканом вина и которые оказались зловещими черными воронами в высоких сапогах.