Йозеф Рыбак - «Иду на красный свет!»

Когда-то у нас много писали о так называемом производственном романе, авторы которого делали попытку запечатлеть сцены нашего социалистического строительства и вместе с тем дать несколько характеров, показать, кто как относится к трудной работе, не имеющей по своим масштабам ничего подобного в прошлом. Эти романы описывали работу больших коллективов, на металлургических заводах и шахтах, а особенно на строительстве крупных плотин, и авторы той поры при создании этих произведений весьма переоценили свои силы. С этими романами, которым были свойственны многие ошибки так называемой схематичной литературы, в скором времени было покончено, а тема, которую еще Максим Горький отмечал как одну из самых значительных, была объявлена чуть ли не бесплодной.

Наш американский автор вносит в эту тему свой вклад.

Он подтверждает, что для сегодняшней прогрессивной литературы не существует материала, который был бы запретным. Что мир с новейшей техникой, с новейшими предприятиями и с современными людьми, раскрывающими в процессе по-новому организованной работы свои характеры, свои человеческие отношения и свои конфликты, представляет самую важную тему современного творчества. Это вдвойне важно для литературы социалистических стран, для литературы, которая стремится показать преимущества социалистического реализма и которая поставила своей целью не только отображение, но и формирование человека мира социализма.

Речь идет лишь о том, как эту тему выразить.

Несомненно, наш так называемый производственный роман и романы о строительстве, созидании, например Седлачека {257} 257 Седлачек Кветослав (1911—1971) — чешский прозаик, автор романов о социалистическом строительстве («Луизиана пробуждается», 1952; трилогии «Завод в тени», 1954—1960), лауреат Государственной премии, народный писатель Чехословакии. , рассказывающие о возведении гидроэлектростанций и плотин, имели свои недостатки. Однако решительный отказ от этого жанра, который как бы таил в себе одни лишь подводные камни, вряд ли пошел на пользу развитию нашей социалистической прозы. Здоровое ядро подобных попыток состояло в том, что этот роман искал героя, ничем не походившего на персонажи, демонстрирующие читателю лишь свой раздвоенный внутренний мир.

Каковы границы романа и каково его будущее? Этот вопрос крайне мало интересует нас в качестве абстрактной проблемы. Нас интересуют примеры, доказывающие, что залогом жизненности художественного произведения является его реалистическая форма. Только такое произведение может осмыслить действительность современной жизни и правдиво, с художественной убедительностью ее изобразить. Такие примеры можно найти не только в творчестве писателей социалистических стран, но и в произведениях других передовых авторов мира.

Мне хотелось бы тут привести в качестве одного из доказательств, коль скоро речь идет о нашем отечественном творчестве, роман Яна Козака «Гнездо аиста». Это волнующая хроника сложной, но победной борьбы за нашу кооперативную деревню. Книга, написанная правдиво и на высоком художественном уровне, населенная живыми людьми и истинными героями социалистического труда.

Реалистическому искусству принадлежит будущее. Только ему. Реализм, который мы имеем в виду, не повторение того, что уже было. Он обусловлен размахом и глубиной жизни, контуры и материал которой всякий раз могут приобретать новые формы, отличаться необычностью видения, мысли и жанра.

В конце августа 1972 года в македонском городе Струга состоялся одиннадцатый фестиваль, посвященный поэзии, с традиционным названием Стружские поэтические вечера.

Струга — небольшой город на самой южной границе Югославии, в непосредственной близости от Албании и Греции. Он расположен на берегу Охридского озера, в нескольких километрах от Охрида. Озеро замечательное. Тридцать километров в длину, восемнадцать — в ширину и почти триста метров глубиной. Вода в нем прозрачная и синяя, как море. Даже когда озеро спокойно, гладь слегка волнуется и мягкие ласковые волны омывают берег. Противоположный берег его теряется в необозримой дали. Лишь далеко на горизонте вырисовываются горы. С югославской стороны над озером тоже поднимаются довольно высокие горы. На их склонах расположены виллы, отели, дачные поселки. В прежние времена Струга была рыбацкой деревней, славящейся своим культурным прошлым. Узнав, что вы из Чехословакии, местные жители с гордостью расскажут, что уже в десятом веке в расположенном неподалеку Охриде находился университет св. Климента {258} 258 Климент Охридский (ум. в 916 г.) — болгарский церковный просветитель, автор религиозно-дидактических сочинений. Ученик великих славянских просветителей Кирилла и Мефодия, Климент основал в г. Охрид школу, которую посещало 3500 человек одновременно. , первого ученика наших просветителей Кирилла и Мефодия. Расскажут вам они и то, что Струга — родина македонских патриотов братьев Миладиновых {259} 259 Братья Миладиновы Димитр (ок. 1810—1862), Константин (ок. 1830—1862) — болгарские фольклористы, собиратели народных песен, поэты, борцы против турецкого гнета и греческого духовенства, погибли в константинопольской тюрьме. Родились в македонском городе Струга. В их честь с 1961 г., здесь проводится фестиваль поэзии Стружские поэтические вечера, который с 1966 г. стал международным. , в честь которых были основаны Стружские вечера поэзии.

Македонцы необычайно гордятся своим краем и своей культурой. Они любят книги и уважают поэтов, которых немало. Их десятки, и я с трудом мог запомнить их имена.

Как и вся Македония, Струга расстается с прошлым, меняясь шаг за шагом, и в ее жилах пульсирует кровь социалистического государства. Струга, быть может, единственный город в мире, где существует Дом поэзии. Так прямо и написано на фасаде красивого современного здания с большим лекционным залом и большой сценой, с которой каждый год звучат стихи всех стран мира.

Первоначально фестиваль был посвящен только македонской поэзии. Позже тут стали собираться и поэты остальных республик Югославии. С 1966 года фестиваль стал международным.

В 1946 году вместе с художником Львом Шимаком эти края посетил наш Карел Конрад. Он посвятил Македонии одну главу из книжки своих путевых заметок «Югославское коло». Камерой своей поэтической души он запечатлел в этой книге все видимое и скрытое. Никто, как он, не сумел столь волнующими словами воссоздать очарование этого края и его характер. И местную историю, и прославленные памятники, и современность. Как это было свойственно только ему, он все потрогал собственными руками: древние памятники, деревья; все попробовал: аромат и вкус воздуха и воды; ничто не укрылось от глаз и слуха поэта — ни волшебные красоты природы, ни величественные монастыри, ни шум ветра и гул вод, ни народные песни, равно как ничто из того, что в пору его посещения составляло будни македонского народа.