Сергей Васильев - На разломе двух времён. 80-е

Ситуация в магазинах с того момента стала еще более усугубляться, и через три месяца Кабинет министров СССР вынужденно начал реформу розничных цен. Пришел первый шок – цены взлетели раза в три.

А в оборот, впервые в советской истории, вошли купюры в 200, 500 и 1000 рублей.

Мы пытались заниматься тогда всем подряд.

Шабашки у студентов Физтеха были обычным делом: мы клеили обои в московских новостройках и красили металлические пролеты в ангарах аэропорта Домодедово. Шабашки находились случайно, через друзей и знакомых. Для этого не нужно было устраиваться на работу или заключать специальный договор, всегда находился человек, который все организовывал и решал все вопросы. Нужно было просто физически работать.

Но подряды были небольшие, и по сроку, и по заработку. Найти надежную и долгосрочную «золотую жилу» не удавалось.

На большом Физтехе, в Долгопрудном, успешными были шабашки по гидроизоляции швов в панельных домах. Но тут нужно было иметь альпинистское снаряжение и соответствующий навык, а главное – найти сам подряд и договориться о шабашке. На швах ребята зарабатывали очень хорошо, но это была не наша тема. Нужно было искать что-то свое.

Организовав первую сделку через факультетский кооператив по продаже кроссвордов, нам показалось, что мы наконец-то нащупали свою «тему». И дело было даже не в самих кроссвордах, а в том, что мы смогли заработать большие деньги, не занимаясь тяжелыми строительными работами. И мы стали искать другие подобные варианты.

У одного из наших однокурсников был знакомый на юге, там выращивали яблоки. Сравнив их цены с нашими в магазинах Жуковского, мы увидели, что они отличались раза в два, и решили на этом заработать. Скинулись деньгами и заказали один фургон из Краснодара. Через месяц приехал трейлер с яблоками, но местные магазины отказались их покупать. Для них было полной неожиданностью, что кто-то может самостоятельно, без указания сверху, привезти машину яблок. Мы убеждали, уговаривали, но сумели пристроить только часть. В результате даже двукратное превышение розничной цены над краснодарской не покрыло всех расходов. Часть яблок пришла гнилой, расходы на транспорт оказались большими, магазины взяли немного и продали не всё. В конце концов мы едва вышли в ноль, заработать не удалось.

Тогда мы предприняли вторую попытку заработать на «кроссвордах», но сразу же наткнулась на проблемы. Буквально за полгода Москва насытилась печатной продукцией, и столичный офис «Союзпечати» отказался брать на реализацию наши кроссворды. Пришлось договариваться с областными отделениями «Союзпечати», и мы поехали развозить нашу «макулатуру» в Курск, Смоленск и Рязань.

Москва – огромный город, он проглатывал все, если удавалось пристроить товар в московскую крупную сеть, а вот в регионах было иначе. Тут были не те объемы и не те скорости.

В общем, на второй «кроссвордной» сделке прибыли получить уже не удалось. Мы с трудом растолкали тираж. Пришлось даже договариваться со службами поездов дальнего следования: может, они возьмутся продать наши кроссворды?

Одним словом, «кооперативные» дела буксовали, но мы продолжали искать новые темы.

А может… выращивать и продавать грибы? Например, шампиньоны. Или собирать автомагнитолы для «Жигулей», они тогда были в большом дефиците. А может шить футболки и майки? А может?..

Разных начинаний было много, но все это не приносило денег и отнимало много сил и времени. И при этом я продолжал ходить в ЦАГИ, учиться в аспирантуре и искать тему своей будущей диссертации.

В тот момент мы еще верили в науку. Она казалась нашей основной работой и делом жизни. Хотелось просто найти какую-то параллельную тему, «кооперативную жилу», через которую можно зарабатывать дополнительно на жизнь. Опыт вчерашних стройотрядов, шабашек показывал – это вроде бы возможно и достижимо.

Но в тот год ситуация вокруг стала неожиданно резко меняться и осложняться. Суеты было много, но деньги кончались. Уже не спасали и «кооперативные» доходы.

Повсеместно в стране начали пустеть прилавки магазинов, вводиться карточки, резко обесцениваться зарплаты. Напряжение росло. Впервые в жизни я почувствовал, что денег на жизнь стало не хватать. И при этом где-то в центре начиналось что-то совсем новое, яркое и большое. В газетах замелькали необычные слова… биржи и банки.

Что это такое? Как это работает? Мы ничего в этом не понимали, но возникало четкое ощущение, что там, в Москве, начинается что-то совсем иное.

Острая нехватка денег на жизнь и вскипающая активность нового бизнеса в столице говорили: нужно срочно что-то менять в жизни!

Летом я записался в автошколу.

Очевидных перспектив купить машину у меня еще не было. Откуда деньги у аспиранта?

Вообще тот год начался очень тяжело. Советский Союз еще жил. По окраинам, в национальных республиках, шли какие-то стычки, но в Москве с этим было спокойно. Плохо было только в магазинах, полки опустели, не хватало почти всего. Карточки с весны стали уже нормой, по ним покупали даже колбасу. Но все равно как-то удавалось найти самое необходимое. В ходу была старая советская пословица: «Социализм – это когда в магазинах пусто, а в холодильнике полно». Действительно, большой катастрофы не было, но дефицит товаров и очереди в магазинах достигли тогда пика.

Был понедельник. Мы только расселись в учебном классе автошколы на утреннем занятии, когда вдруг объявили… о создании «Государственного Комитета по Чрезвычайному Положению».

Радио сообщило, что Горбачёв болен и исполнять обязанности президента СССР теперь будет Геннадий Янаев.

Из этого первого сообщения трудно было понять, что, собственно, произошло? Что случилось с Горбачёвым? Что это за Комитет? Но сразу стало ясно, что в стране наступает что-то новое!

Все это свалилось на нас как снег на голову. Да, в магазинах были пустые полки. Да, чувствовалась неразбериха в стране, но катастрофы никто не ждал. В воздухе не было ощущения надвигающейся бури. Политические распри между Горбачёвым и Ельциным уже никого не удивляли. Все привыкли и к яростным дебатам в Парламентах СССР и РСФСР. Возможно, там, наверху, что-то и ощущалось, но внизу, среди обычных людей, ничего такого не чувствовалось.

Переворот был абсолютно неожиданным.

В первый момент я принял эту новость с радостью, даже с каким-то внутренним ликованием. Наконец-то!

В своих убеждениях я уже окончательно перешел от демократически-либеральных к консервативным. Это был непростой внутренний перелом, вокруг меня все были «демократами». Общество тогда быстро наполнялось «демократическими» идеями и лозунгами. Но, вчитываясь в исторические параллели драматического 1917 года, я, как мне казалось, постиг что-то более важное и глубинное, чем просто увлечение «демократией».