Сергей Васильев - На разломе двух времён. 80-е

– Как так? – растерянно бормотал я в ответ, – факультету уже 25 лет. На всех выборах мы голосуем от Раменского района. Причем тут Долгопрудный, он же в другом конце Московской области?

Но председатель извинялся и говорил, что для него самого это неожиданность и нонсенс, но наш протокол они принять не смогут. Он лично меня поддерживает и готов как-то помочь, но ему нужен звонок из Центрального Избиркома. Пусть решат там наверху, в Москве. Если ему позвонят, он внесет.

Прямых контактов в Центральном Избиркоме у меня, конечно, не было и я начал звонить всем подряд. И только один человек, близкий к «патриотическим» кругам, дал мне какой-то секретный телефон.

– Это – один из инструкторов ЦК. Он из «наших», позвоните ему, он поможет.

Я тут же с ним созвонился и объяснил суть проблемы. Он выслушал и пригласил к себе.

– Приезжайте ко мне на Ильинку.

Был поздний вечер, около 22:00, я вышел из метро и быстро шел по направлению к Кремлю. Где-то там заседали сотрудники аппарата ЦК КПСС. Так «близко» к Кремлю и его кабинетам, в жизни я еще не подходил. Охрана пропустила, и я поднялся в кабинет этого инструктора ЦК.

Кабинет был большой, весь заваленный газетами и журналами. Инструктор много курил и задумчиво смотрел куда-то вверх. Это был уже немолодой, красивый, с седой шевелюрой и мужественным выражением лица мужчина. Я не помню, как его звали, но в тот момент я чувствовал в нем родственную душу. Если кто-то может мне помочь, думал я, то только он. Это же – ЦК КПСС, что может быть у нас влиятельней и весомей?

Он был уверен в себе, но в задумчивом его взгляде была какая-то отрешенность и безысходность. Я рассказал ему еще раз про свою юридическую проблему, достал все документы про факультет, наш протокол и прочие бумаги.

– Нужно чтобы из Центрального Избиркома просто сделали звонок в Раменское и дали добро на мое включение, – попросил я.

Инструктор ЦК все выслушал, набрал «вертушку» и попросил секретаря.

– Свяжите меня с главой Центрального Избиркома по выборам депутатов РСФСР.

Его тут же связали, и он сразу изложил Избиркому суть. Он говорил четко, все по делу и в конце добавил: «Это – наш человек».

Я замер в ожидании. Сейчас решалось все. На той стороне трубки что-то говорили и объясняли инструктору ЦК, а он, закрыв глаза, молча слушал. Он слушал объяснения минут пять и также молча положил трубку.

– Они не помогут, – ответил он, повернувшись к окну, и посмотрел куда-то вверх. – Они больше не слушают… инструкторов ЦК. Эти выборы, парень, для тебя закончились, ищи в жизни что-то еще. Мы повлиять на это уже не можем.

Мы попрощались, и он задумчиво сказал, глядя в окно.

– Эту страну уже не спасти…

Зимой в самом центре Москвы, на Пушкинской площади, открыли первый в СССР американский ресторан – «Макдоналдс».

Я взял сына, и мы поехали посмотреть. Там был невероятный ажиотаж и километровая очередь на вход. Все хотели это увидеть!

Молодые парни и девушки, новые советские работники «Макдоналдса», быстро и красиво работали швабрами, каждую минуту вытирая пол. На улице были снег и грязь, а внутри все блестело. Такого не бывало в наших кафе. Уставшая недовольная тетка-уборщица могла перед уходом с работы вымыть пол, но не обязана была это делать в течение дня. Чистота – это не по-советски. И вообще, покупатели всегда мешали продавцам. Это не официанты работали на клиентов в советских кафе, а наоборот, клиенты приходили что-то выпрашивать у официантов и продавцов. Так было и в кафе «Лира» на Пушкинской, куда мы с другом часто заходили, когда договаривались встретиться в центре. Теперь «Лиру» перестроили в «Макдоналдс», и тут было все иначе!

Удивляли даже не импортные бутылки Кока-колы или необычные мягкие гамбургеры, а именно наши молодые советские девушки и парни, сумевшие устроиться в этот первый «Макдоналдс». Они все время улыбались, помогали друг другу и быстро двигались. Было видно, что они получают от своей работы огромное удовольствие! Мы ходили смотреть на это, как на цирковое или театральное представление, настолько это было необычно.

А еще там была высокая зарплата. Это было как в стройотрядах, но при этом не нужно уезжать куда-то далеко на северную стройку, а можно работать тут, в ярком месте в центре Москвы. Устроиться в «Макдоналдс» – мечта многих молодых людей в тот год.

Нам всем хотелось нового и яркого.

«Макдоналдс» – одно из первых советско-американских совместных предприятий (СП), которые тогда открывались. Работать в любом таком СП было очень престижно. Там хорошо платили, ты мог набраться реального опыта в английском языке и даже поехать на стажировку в Америку. Но главное, тебя учили работать не по-советски, а как-то по-новому, по-капиталистически. Так мы еще не умели.

А осенью из газет я узнал, что в Москве открывается первый «Американский Университет». Это было что-то вроде годичных курсов про то, как заниматься бизнесом! Слово «бизнес» мы еще не употребляли. У нас говорили что-то про хозрасчет, эффективность, производительность труда, но про «бизнес» – никогда. Это очень манило, и я решил туда пройти.

Чтобы попасть в этот первый «Американский Университет» в Москве, нужно было сдать два экзамена, по математике и языку. Курсы предполагалось вести на английском, а лучших студентов обещали через год отправить на стажировку в США. Экзамены проходили в одном из корпусов МГУ, и интерес был огромный. Когда я приехал на первый экзамен, по математике, то увидел огромную толпу, тысячи молодых людей, а набирали всего 100 человек.

Конкурс составил более 70 человек на место.

Даже при поступлении на Физтех у нас был конкурс человек 5–10 на место, а тут – более 70! Такого ажиотажа я еще никогда в жизни не видел. Все хотели попасть в бизнес.

И нужно сказать, это были не простые ребята и девушки. Туда могли подать документы только те, кто уже окончил институт, и поэтому здесь собрались вчерашние выпускники лучших московских вузов. Я не готовился как-то специально к тому экзамену: с математикой у нас на Физтехе все было хорошо. Экзамен представлял собой набор тестов, где нужно было из трех – пяти ответов выбрать верный – необычно для советской системы, но не трудно. С этим я справился быстро. Сложных математических задач там не было. Чуть задержали вопросы об инфляции и прибыли, тогда эти термины были незнакомы. Но интуитивно все было понятно.

Первый экзамен я сдал успешно. Он был самый сложный, на нем отсеялась основная масса претендентов. К тесту по английскому, ко второму туру, осталось только 300–400 человек, то есть 3-4 человека на место.