Фил Коллинз - Я еще жив. Автобиография [litres]

В тот период Джон часто приезжал ко мне и оставался со мной поиграть. Мы по очереди звонили своим «будущим бывшим супругам». Все всегда заканчивалось криками и бросанием трубки.

И мы открывали еще одну бутылку.

И жизнь продолжалась.

Я также возобновил связь с Питером Гэбриелом. Он был лидером очень дорогой американской группы, которая получила хороший аванс. Я сказал ему: «Если тебе когда-нибудь понадобится барабанщик…» И вдруг оказался в «Эшком-хаус» – доме Питера в Сомерсете, – где мы с другими музыкантами жили в течение примерно месяца. Мы помогали ему придумывать идеи для третьего альбома, а также отыграли несколько концертов: в Эйлсбери и Шептон-Маллет, на фестивале в Рединге. Во время этих выступлений я оставлял барабаны и подходил к микрофону, чтобы спеть вместе с Питером Biko, Mother of Violence и The Lamb Lies Down on Broadway.

Учитывая интерес людей к якобы напряженным отношениям между Genesis эпохи Гэбриела и Genesis эпохи Коллинза, в истории редко отмечается, что в тот период я очень много выступал с Питером. Если позволите мне быть нескромным, я был лучшим барабанщиком, которого он знал. Он мог положиться на меня. Так как Питер сам был барабанщиком, он требовал многого.

Но наши отношения с Питером были глубже, чем просто музыкально-рабочими. Несмотря на то что люди могли подумать, между нами никогда не было вражды. Мы близко дружили. Но, как говорят в грязных газетенках, никогда не позволяй правде помешать хорошей истории. После ухода из Genesis он, возможно, как-то выражал свои чувства по этому поводу – «Наконец-то я свободен от этих ублюдков!» (если немного перефразировать), – но он ничего не имел против каждого из нас лично. Во время выступления в Genesis мы очень тесно общались. Он всегда мог попросить меня побыть его партнером в комической части его рассказов. Его отношения с Тони Бэнксом были другими. Мы же с Питером не накопили обид за долгие годы. Возможно, Питер был рад, что именно я стал вокалистом группы после его «увольнения», а не какой-нибудь новый парень. Хотя он никогда не озвучивал свое мнение ни до ухода, ни во время, ни после него. Казалось, что он просто принял мое решение стать фронтменом группы. Конечно, по сравнению с важными учениками «Чартерхаус» я был всего лишь оборванцем из обычной школы. Но я был их оборванцем из обычной школы.

Затем в 1979 году мы с Питером продолжили работу в Townhouse Studios в Лондоне, и я сыграл на барабанах для четырех его песен сольного альбома, продюсером которого был Стив Лилиуайт, а звукорежиссером выступил Хью Пэдхэм. Наиболее заметная роль у меня была в Intruder: в этой песне у нас получилось создать так называемый «рамочный звук» на барабанах. Но мое участие в этой композиции было анонимным.

Тем временем я поехал домой, и для моральной поддержки ко мне переехали двое из Brand X – Питер Робинсон и Роберт Ламли. В ретроспективе не самое мудрое решение. Они любили вечеринки гораздо больше, чем я.

Робин привез с собой свою американскую подругу Ванессу, с которой у меня начало что-то получаться (Робин был рад этому – она ему уже наскучила; и не забывайте, что мы были своебразными «стилягами конца семидесятых»). Питер занял один конец дома, Робин обжил себе комнату в другом конце, которая должна была стать детской. А я расположился в самой большой спальне. Один. Брачное ложе никогда не было таким печальным.

Перед коротким туром в Америку Brand X записали свой первый альбом – Product – в Титтенхерст-парк, графство Беркшир. В этом месте снималось видео Imagine Джона Леннона, который потом «передал» его Ринго Старру. Несмотря на то что дом все еще принадлежал Ринго, он работал как студия, а когда сюда приезжали Brand X, он был студией двадцать четыре часа в сутки. Были дневные Brand X и ночные Brand X. Я работал в дневную смену.

Я также стал завсегдатаем паба Queen Victoria в Шэлфорде; там я постоянно обедал, а также проводил почти каждый вечер. Хозяин и хозяйка заведения, Ник и Лесли Маскри, стали мне хорошими друзьями, которым я мог многое рассказать и доверить. Они помогали мне пережить сложные времена в моей жизни. В итоге я начал проводить там большую часть своего времени, зачастую – в компании с Эриком Клэптоном. Мы жили по соседству в Суррей, но я впервые встретил его только в том году, когда был в лондонской студии с Джоном Мартином.

Наше знакомство произошло следующим образом. Джон играл с Эриком и знал его очень хорошо. Однажды после изнурительного дня работы над Grace & Danger он искал что-нибудь, что (эх!) скрасило бы его день, и подумал, что Эрик смог бы помочь. Он позвонил ему и спросил, можно ли было ему вместе со мной заехать домой к Эрику (дом находился недалеко от «Олд Крофта»). Должно быть, Эрик отказал ему – Джон имел привычку злоупотреблять чужим гостеприимством, а тут он вообще предлагал закинуться у него дома со мной, совсем незнакомым ему человеком.

И вот мы встретились в пабе в Шэлфорде. Эрик до этого меня в глаза не видел, но я четко запомнил, как сидел со стаканом Guinness напротив одного из своих кумиров. Я не мог поверить: я попивал пиво в пабе с тем, кого боготворил в «Marquee»… После этого некоторое время я боялся, что Эрик подумал обо мне, что я был просто каким-то приятелем Джона, который ходил с ним, когда тот покупал наркотики.

Но к концу 1979 года мы с Эриком очень подружились. Отчасти мы начали дружить после того, как Стивен Бишоп (автор песен, которого я встретил в ЛА во время тура с Genesis, и друг семьи Эрика) привел меня в «Хертвуд Эдж» – дом Эрика и его жены Патти Бойд.

В 1979 году, после разрыва с Энди, во время мертвого сезона без какой-либо работы в Genesis я почти каждый день приезжал к Эрику, нередко оставаясь на ночь. Я подружился со всеми его друзьями молодости в Рипли. Мы часто ездили в Лондон, чтобы сходить на матч «Тоттенхэма» или «Вест Хэма», хотя Эрик был ярым фанатом «Вест Бромвича».

Я хорошо помню, как однажды в воскресенье после большого количества выпитого в местном пабе в Рипли Эрик был не в состоянии вести машину. Мы приехали туда на одном из его премированных Ferrari, и нам нужно было доставить машину домой. Он сел на пассажирское кресло, а я – за водительское. Я никогда не водил Ferrari. Эрик сказал, что настроит все так, чтобы мне нужно было использовать только сцепление, газ, тормоз и руль. Это все равно было испытанием для меня, хотя я частенько садился за руль Hillman Imp и Mini Traveller во время гастролей Genesis. Мои движения были хаотичны, и мне было жаль коробку передач бедной машины. Но каким-то образом мы сумели доехать до дома, и мы с Ferrari облегченно выдохнули.

В другие дни мы играли в пул до утра, пили и смеялись, затем смеялись и пили еще. Мы проводили веселые вечера в «Куин Виктория» в тот печальный период моей жизни. Это было началом прекрасной дружбы, не говоря уже о том, что это буквально спасало меня. Мы с Эриком играли значительную роль в жизни друг друга – как в личной, так и профессиональной – в течение многих лет.