Иван Лыков - В грозный час

— Капитан Лунев? А он в моей самоходке. Прицел проверяет. — Лейтенант произнес все это скороговоркой. Потом, спохватившись, что не по-уставному начал разговор со старшим по званию, приложил руку к головному убору, отрапортовал: — Командир орудия лейтенант Кубаевский.

Капитан Лунев, видимо услышав наш разговор, выглянул из машины. Увидев незнакомых людей, спрыгнул на землю. Действительно такой, каким мне обрисовал его полковник Соловьев. Невысок, строен. Лицо живое, энергичное. Голубые глаза пытливые, умные. Светлый чуб выбивается из-под шлема.

Первым протянул нам руку:

— Капитан Лунев, командир полка. Чем обязан?

Доложить полностью о том, что мы прибыли в полк для прохождения дальнейшей службы, Лунев не дал. Уяснив только, Что оба мы — его заместители, широко, словно хотел нас обнять, развел руки:

— Это ж здорово! Вот обрадовали так обрадовали. Спасибо, спасибо. А то дел по горло. — И, уже обращаясь к молодому командиру орудия, добавил: — Ну, лейтенант, теперь заживем! — И тут же начал строго наставлять Кубаевского: — Смотри у меня, чтоб привел был выверен тщательно, тютелька в тютельку. Ведь не по мишеням готовимся стрелять, а фашистов бить.

Кубаевский слушал и глядел на командира прямо-таки влюбленными глазами. Чувствовалось, что за две недели капитан Лунев сумел войти в коллектив, стал признанным его руководителем.

— Ну, пойдемте в штаб, — сказал он нам. — Через полчаса совещание. Представлю вас.

По дороге поторопился выложить наболевшее.

— Первого июля полку будут вручать знамя, — рассказывал он. — Волнуюсь, могут ведь проверить, насколько мы готовы к боям. А я еще далеко не всех пропустил через стрельбище и танкодром.

Понимая, что Луневу сейчас действительно трудно, предложил:

— Вождение могу взять на себя. И ритуал вручения знамени.

— Заодно и меня потренируешь в вождении, — согласился, переходя на «ты», командир полка. — Я ведь артиллерист.

Еще до совещания я встретился с секретарем партбюро полка старшим лейтенантом Сапуновым.

— Вот уж не ожидал, что вы к нам приедете, — искренне обрадовался тот, тряся мою руку. — А я, откровенно говоря, еще тогда прицеливался, думал: «Нам бы этого майора замполитом». Вот и отрицай теперь, что мысли на расстоянии не передаются. Услышали ведь меня там, наверху…

После всех этих радостных восклицаний у нас начался с ним деловой разговор. Сапунов очень полно охарактеризовал мне командиров и замполитов батарей, работников штаба, коммунистов. И не один раз потом я убеждался, насколько глубоко он знал людей, всесторонне изучив их политические и деловые качества, точно оценивал, чего они могут стоить в бою.

Вскоре мы провели первые стрельбы, притом ночные. Особую слаженность и довольно высокое огневое мастерство продемонстрировали экипажи СУ-122. А вот у экипажей СУ-76 эти показатели были значительно ниже. В чем дело? Оказалось, что здесь в свое время не совсем верно подошли к комплектовке экипажей. И получилось, что если одни были почти полностью составлены из фронтовиков, людей обстрелянных и опытных, то в других преобладала молодежь, не нюхавшая, как говорится, пороху. Нужно было срочно исправлять положение. И мы не стали откладывать это дело в долгий ящик. В течение нескольких дней заново переформировали все экипажи. При этом старались, чтобы в каждом из них был обязательно и фронтовик, и коммунист.

Такая перестановка людей очень скоро дала положительный результат. Занятия в экипажах СУ-76 стали проходить четче, организованнее. Сказалось это и на стрельбах. Экипажи 76-миллиметровых самоходок отстрелялись даже намного лучше, чем мы ожидали.

— Здорово действовали! — довольно сказал после стрельбы Лунев. — И все же нам еще есть над чем здесь поработать. Например, над взаимозаменяемостью в экипажах.

— Правильно, — поддержал я его. И тут же предложил собрать коммунистов, обговорить с ними меры, которые привели бы к решению этой задачи.

— Что ж, — согласился командир полка. — Утром и обсудим все в деталях.

Но утром обсуждать эти вопросы не пришлось. Стало известно о начале большого наступления фашистов под Курском. И у нас сразу же развернулась подготовка к возможной отправке на фронт. Осматривали технику, дозаправляли ее, инструктировали людей. На это ушел весь день. А к вечеру валила с ног усталость: сказались и ночные стрельбы, и суета сборов.

Едва добрался до постели, как тут же уснул. Разбудило чье-то довольно настойчивое поталкивание. Открыл глаза. Рядом стоял посыльный.

— Товарищ майор, вас вызывают.

Посмотрел в окно — там все еще темень. Значит, спал не больше полутора-двух часов. Какие же события, потребовавшие столь срочного вызова, могли произойти за это время?

— За кем еще послали? Что случилось? — уже на ходу расспрашиваю посыльного.

— Всех вызывают, товарищ майор, — докладывает боец. — И полку побудку сыграли. — Минуту подумав, высказывает свое соображение: — Что-то, видимо, важное произошло. Может, с места трогаться будем.

В штабе уже собрались почти все командиры подразделений и политработники. Лунев был бодр, лицо его светилось радостью.

— Поступил приказ, — сообщил он, увидев меня. — Предстоит марш. Куда — пока неясно. Одно понятно — поближе к передовой. Впрочем, скоро узнаем: нас с тобой вызывает комкор.

Спустя четверть часа мы уже сидели с Луневым в просторной избе. Там собрались командиры бригад и отдельных частей, их заместители по политчасти. У всех приподнятое настроение. «Ну наконец-то и наш черед настал, — переговаривались между собой собравшиеся, — а то надоело это великое стояние».

Вот прошел и сел за стол генерал-майор танковых войск И. Ф. Кириченко. Рядом с ним занял место начальник штаба полковник Фоминых.

Разговоры при появлении корпусного начальства разом смолкли. И тут встал генерал Кириченко.

— Товарищи, — начал он, — мы собрали вас для того, чтобы ввести в сложившуюся обстановку, а заодно ознакомить с задачей корпуса.

Далее генерал сообщил, что в районе Курской дуги гитлеровцы предприняли широкое наступление. И хотя наше командование, своевременно разгадав намерение противника, произвело мощную артиллерийскую контрподготовку, фашисты, понеся значительные потери, все же начали запланированные действия. Им даже удалось в отдельных местах вклиниться в нашу оборону.

Генерал подошел к карте и, показывая уже на ней, продолжил:

— Ближайшая задача нашего корпуса — совершить марш и 8 июля сосредоточиться вот здесь — в районе Сопрыкино, Долгая Полянка…

Затем последовало изложение задач бригадам и полкам, после чего И. Ф. Кириченко пожелал нам всем успеха и потребовал поторопиться с началом марша.