Иван Лыков - В грозный час

— Ерин! Ерин! — вызывал Лунев командира экипажа машины, оказавшейся в опасности. Но тот почему-то не отвечал. Неужели погиб? Или рацию разбило?

В это время открылись люки самоходки и из них начали вылетать дымовые шашки. Через несколько секунд поврежденную машину окутала густая серая завеса.

— Все понятно, — облегченно вздохнул командир полка, — теперь, не рискуя, можно и гусеницу натянуть. Молодец, Ерин, не растерялся.

Почти в любом бою бывает хоть короткая, но все-таки передышка. В этом же никаких пауз не было. Наши и фашистские танки и САУ накатывались друг на друга волнами. Те, что вступили в бой первыми и еще уцелели, продолжали вести схватку. А на помощь им спешили с той и с другой стороны новые силы. Четкие боевые порядки отсутствовали, сражение разбилось на множество очагов. Тут удара можно было ждать не только спереди, но и с любого фланга и даже с тыла.

В этих условиях велика была роль и значение командиров мелких подразделений. От их личного примера и умения не растеряться в сложной обстановке, четко командовать подчиненными зависело многое. Успех предопределялся также храбростью, стойкостью, мужеством и выдержкой каждого отдельного бойца. И вот по этим-то качествам, по силе веры в неизбежную победу наши воины значительно превосходили противника. В конечном счете, они сыграли важную роль в исходе первого дня сражения. Мы вышли из него победителями, уничтожив только за 12 июля около 400 фашистских танков и более 10 тысяч вражеских солдат и офицеров.

К вечеру сражение начало затухать. Скрылись в лощинах, уползли в тыл уцелевшие танки противника. Смолк непрерывный грохот орудий. На поле боя догорали подбитые машины. Над землей тянулись по ветру черные шлейфы дыма. Изредка, правда, еще раздавались одинокие хлопки вражеских пушек, и на месте недавнего сражения с грохотом рвались снаряды. Но это был уже не прицельный огонь. Гитлеровцы просто вымещали свою злобу за поражение. А вскоре и этот редкий огонь прекратился.

Поле сражения осталось за нами. Более того, наш 29-й танковый корпус на полтора километра продвинулся вперед.

И это было в данной ситуации немало. Главное же — мы выстояли, не отступили. Доказали, что можем бить врага не только зимой, но и летом. И бить по-настоящему.

К сожалению, 12 июля мы тоже понесли весьма ощутимые потери. Из строя вышло около трети самоходок полка. Получив ранение, выбыли на лечение старший лейтенант И. С. Галкин, лейтенанты В. Н. Кудрявцев, К. А. Абрамов, Э. С. Ципурский… Глубокой болью отозвалась в наших сердцах гибель командира одной из батарей старшего лейтенанта Н. Е. Ковальчука, лейтенантов В. М. Кубаевского, И. К. Гурского, многих механиков-водителей, наводчиков я орудийных номеров. Мы похоронили павших на краю пшеничного поля, дав клятву жестоко отомстить фашистам за их героическую смерть.

* * *

Бой затих. Но нам в тот поздний вечер предстояло решить еще немало вопросов. И главный из них — во что бы то ни стало пополниться боеприпасами и горючим. Во что бы то ни стало! Но как это сделать, когда направленные нами еще накануне за снарядами, горючим и смазочными материалами (ГСМ) автомашины где-то затерялись, а быть может, даже попали под бомбежку. Во всяком случае, их до сих пор нет. А выяснить, где они, никак не удается.

Доложили о создавшейся ситуации командиру корпуса. Генерал Кириченко в ответ строго отчитал нас и пообещал поступить с нами по законам военного времени, если к пяти часам утра машины не будут пополнены боеприпасами и заправлены горючим.

Комкора мы понимали. Действительно, виноваты сами: вовремя не позаботились о надежной связи с группой обеспечения, потому и получилась такая неувязка.

Но что же делать, какой найти выход? Ведь утром снова предстоит идти в бой. А К нему надо подготовиться всесторонне. Нет сомнений, что он будет жестоким.

— Разрешите мне выехать на поиски боеприпасов и горючего, — предлагаю я командиру полка.

— Хорошо, — подумав, соглашается Лунев. — Езжай. А я тут пока с командирами батарей займусь.

— А мне, — поднялся старший лейтенант В. А. Сапунов, — разрешите идти в подразделения. Постараюсь сработать и за замполита, и за себя, расскажу людям об отличившихся в бою, о том, как «тигров» бить надо. О лейтенанте Кубаевском, о его героическом экипаже…

Так и порешили. А спустя четверть часа я уже мчался на «виллисе» в корпусные тылы.

Отъехав километров десять от расположения полка, встретил колонну машин. Не наших, из какой-то другой части. Все же приказал шоферу просигналить. Колонна не остановилась, пошла мимо. В конце ее увидел несколько топливозаправщиков. Дал команду водителю:

— Разворачивайся! Догоняй первую машину!

Поравнявшись с головой колонны, снова настойчиво сигналим. Наконец первая машина остановилась. Хлопнув дверцей кабины, из нее выскочил капитан. Кидаюсь к нему:

— Куда едете?

— Может, еще спросите, что везем? — вопросом на вопрос отвечает капитан.

— Если снаряды, то скажите. Вот так нужны! — провожу ребром ладони по горлу.

— А кому они не нужны?! — невозмутимо парирует капитан.

— Нам, браток, нужнее всех, — говорю ему. — Ведь на самом острие стоим. Слышал, наверное, как тут днем грохотало?

— Ну еще бы! Грохотало знатно. Но вы, говорят, все-таки выстояли.

— Сегодня выстояли, а завтра, если не достанем снарядов, покатимся. Фашистские танки такой лавиной прут, что без снарядов…

— Да не могу ж я, не могу их дать! — настаивал капитан. — Права не имею.

— Права не имеешь?! — повышая голос, подступаю к нему. — Тогда езжай. Но только учти: я с этого места не сойду. И еще запомни: завтра из-за тебя люди погибнут, много наших людей…

Мы стояли с капитаном перед самым радиатором машины. Лицо офицера явно выражало замешательство.

— Нехорошо получается, майор, — словно уговаривая меня, неуверенно произнес он. — К чему с больной головы на здоровую валить? Ваши-то машины где? Почему вовремя не позаботились?

— Да так уж. вышло: машины послали, но черт знает где они теперь. А время не ждет… Да и что я скажу людям? Нет, мол, снарядов — увезли туда, где завтра фашисты не пойдут. А вы, мол, можете с голыми руками идти на «тигров».

— Ни к чему все это, майор. Что я, сам ничего не смыслю? — отмахнулся капитан. И, понизив голос, спросил:

— А откуда тебе известно, что у нас гитлеровцы пока не пойдут?

— Не должны, — как можно увереннее ответил я. — По всем расчетам, не должны. Тут у них главное направление удара.

Сняв фуражку, капитан задумчиво почесал затылок. Наконец сказал:

— Есть тут у меня, правда, кой-какой запасец. И снарядов, и топлива. Отдам его, пожалуй, вам…

— Вот спасибо, дружище! — радостно благодарю я его, И спешу заверить: — Как только приедет наша колонна, сразу долг возвратим, не сомневайся.