Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

— Европа тоже «за»: заграница, — рассмеявшись, сказал Рохлин. — Надо попробовать венское пиво, говорят, хорошее. Сравним с нашим.

Приходченко подружился с Рохлиным еще во время службы в Закавказье. Это был один из самых опытных офицеров корпуса: добрый, отзывчивый, готовый на все ради службы. Любил Рохлин, как Приходченко, с украинским говорком, рассказывает анекдоты, как четко, без напоминаний выполняет его поручения. С такими, знающими свое дело людьми, ему было легко находить общий язык. Они быстро сдружились, и частенько их можно было видеть вместе. Вот и за границу они поехали вместе. Экскурсовод тем временем рассказывала о городе, о его истории:

— Девушка, а в Австрии водку делают? — спросил Приходченко.

— Водку делают везде, — ответила экскурсовод. — Австрийский шнапс изготовляют по старинному рецепту из отборных сортов пшеницы.

— Смею предположить, что «Завалинки» у них нет. — Рохлин подмигнул Приходченко. — А то захожу я как-то в московскую забегаловку, беру закуску, мне подают «Завалинку» и утверждают, что это не водка, а загляденье.

— Ты бы посоветовал им запихать ее себе в…

— Вот что, лингвисты. Давайте отставим изыски! — рассмеялся Рохлин. — Совсем забыли, что мы не у себя дома, а в заграничной командировке.

Вечером, после короткого отдыха, их привезли к большому особняку со строгим палисадником и аккуратно выстриженным кустарником. Гости вышли из автобуса и по дорожкам, выложенным старинным красным кирпичом, прошли в особняк. Его широкие окна ярко светились. Гостей провели по мраморной лестнице в зал, в середине которого располагался богато сервированный стол. Зал был заполнен мужчинами в смокингах и женщинами в роскошных декольтированных платьях. Мэр давал прием в честь высоких гостей из России. Генерала приветствовал седоватый мужчина в строгом костюме и в очках с золотой оправой. Рядом с ним находилась молодая красивая женщина. Это были мэр Вены и его супруга. После коротких приветствий всех пригласили к столу. Рохлина усадили напротив мэра с женой. Рядом расселись офицеры. Мэр встал:

— Я поднимаю бокал за командующего армией в Сталинграде. Сталинград — это символ трагедии двадцатого века. Мне бы хотелось, чтобы подобное больше никогда не повторилось в современной истории!

Рохлину подали маслины, он взял их пальцами, внимательно слушая выступающих. Заместитель комкора по тылу шепнул генералу на ухо:

— Товарищ генерал, маслины едят вот этой вилочкой.

— Генерал, вы были в Афганистане? — неожиданно спросил у Рохлина мэр.

— Где я только ни был: от Кандагара до заполярного птичьего базара, — шутливо ответил Рохлин. — Везде понемногу, по долгу службы. А вот в ваших краях впервые.

Принесли ещё одно блюдо. Рохлин взял вилку и начал есть.

— Товарищ генерал, а это блюдо едят другой вилочкой, — опять шепнул ему на ухо заместитель по тылу.

Генерал резко обернулся к нему:

— Полковник, ещё слово скажешь, и ты у меня от Вены до Сталинграда строевым пойдёшь, — громко сказал он. — Когда дома в Волгограде будешь вот так же накрывать столы, тогда и подсказывай, как надо вилку держать! Сам знаешь, нас в армии ничего кроме автомата держать не учили.

За столом сразу все притихли. Никто не понял, что произошло. Когда переводчик перевёл мэру смысл разговора генерала с полковником, тот рассмеялся от души:

— Браво, генерал, браво! Зольдат он везде зольдат.

Рохлин встал с фужером шампанского:

— Дамы и господа! Я хочу произнести тост за ваш прекрасный город, за то, чтобы русские и австрийские солдаты больше не поднимали друг против друга оружие, а встречались всегда в такой теплой обстановке.

После того, как переводчица перевела, мэр повторил:

— Браво, генерал, я восхищен вами!

На следующий день Рохлин, Волков и Приходченко отправились на кладбище воинов. Их сопровождал гид-переводчик. Проходя среди памятников, Рохлин вспомнил неприбранные, заваленные мусором и сгнившими оградками российские кладбища и с каким-то укором для себя отметил: «Да, умеют они ухаживать за могилами». Со стыдом он вспомнил вывод войск из Германии, когда президент России дирижировал немецким оркестром и дурным голосом исполнял «Калинку». И как губернатор Иван Шабунин пытался через Ивана Рыбкина усовестить «всенародно избранного»…

— А в Америке есть Арлингтонское кладбище воинской славы. У нас же ничего нет, кроме некрополя на Красной площади, — сказал Приходченко. — Да пара погостов-заповедников для блатных.

Австриец предложил:

— Давайте пройдем к могилам советских воинов.

Могилы были ухожены, дорожки между ними подметены. Здесь они увидели русского священника, читающего панихиду, и стоявших вокруг него нескольких русских женщин. Офицеры остановились неподалеку, и когда панихида закончилась, подошли ближе.

— Вот отпевал тут наших воинов, — сказал Рохлину священник.

— Так они разве были верующие? — спросил Приходченко.

— Они положили жизни свои на поле брани за Отечество, за Россию, — спокойно ответил священник. — А как в Евангелии сказано: «нет больше той любви, чем если кто живот положит за други свои». А вы здесь какими судьбами?

— Мы по приглашению мэра, — ответил Рохлин. — Планируем создать у нас на Мамаевом кургане воинское кладбище. Вот заехали посмотреть, как здесь все устроено.

— Хорошо бы не только воинское кладбище на Мамаевом кургане обустроить, но и часовню возвести, — сказал батюшка. — На всех исторических местах русских сражений стоят храмы или часовни.

— Да, наши традиции мы должны чтить и возрождать, — согласился генерал.

В Волгоград они вернулись ночью. Самолёт приземлился в аэропорту, и офицеры ступили на такой знакомый потрескавшийся асфальт, увидели напомаженных, с одинаково крашенными и коротко стрижеными прическами дежурных по вокзалу. Они сопроводили прибывших до выхода, где, поджидая пассажиров, дежурили в черных куртках, засаленных джинсах и в кепках блинчиком волгоградские таксисты.

— Ну что, как договорились, отметим прибытие на родную землю у Киселева? — спросил Волков у генерала, когда они сели в ожидавшие их машины.

— Да, у нас осталась еще пара часов свободного времени, — глянув на циферблат, сказал Рохлин. — Завтра уже такой возможности не будет. Да и поделиться впечатлениями не мешает. Поехали к начальнику штаба.

Через некоторое время они уже были возле дома, где жил Киселев. В доме светились лишь подъезды. Офицеры поднялись на четвертый этаж. Волков нажал на кнопку звонка. Дверь открыл заспанный хозяин:

— О, с приездом, товарищ генерал! — сказал он, нисколько не удивившись столь позднему визиту — А позднее не могли приехать?

— Могли пораньше, в пять утра, например, — ответил Волков, доставая бутылку импортного коньяка. — Ты не знаешь ещё, что мы тебе принесли. Не надо ничего готовить, у нас с собой есть австрийский шоколад, нарезанная колбаса и шпиг.