Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

Лето 1995 года выдалось жаркое. Барвиха утопала в зелени. После шумной и раскаленной, пропахшей автомобильной гарью Москвы, от леса исходила приятная прохлада. Лев Рохлин и начальник Генерального штаба Михаил Колесников подъехали к даче премьер-министра Виктора Степановича Черномырдина.

На ступеньках дома в просторной белой рубахе их встречал хозяин.

— Привет, привет чудо-богатыри! Рад видеть вас в своей обители, — приветливо сказал он.

Черномырдин провел их в просторную с открытыми окнами столовую. Виктор Степанович умел произвести впечатление своего в доску мужика, хотя всем было известно, что он — человек сам себе на уме. В советское время он слыл неплохим специалистом по нефтегазовой отрасли, был при Горбачеве министром нефтяной и газовой промышленности. Но, как говорится, звезд с неба не хватал и, честно говоря, он и сам не предполагал, что судьба вознесет его так высоко. Когда на Съезде народных депутатов РСФСР он по рейтинговому голосованию на премьера страны получил после Юрия Скокова второй результат, Виктор Степанович и не предполагал, что Ельцин укажет пальцем на него. В своем коротком выступлении перед депутатами Черномырдин пообещал, что оправдает оказанное доверие.

На политической арене, в премьерском кресле он прославился преданностью президенту, своими неординарными высказываниями, убийством беззащитных медведей и капитуляцией перед «чеченским волком» Шамилем Басаевым в Буденовске. Правда, он считал, что сделал это, выполняя волю Ельцина и что другого выхода не было. Журналисты Черномырдина не любили, но считались с тем местом, которое он занимал, при случае с удовольствием цитировали его высказывания и вытаскивали на свет школьный аттестат с тройками. Но Ельцин доверял своему премьеру, называл его политическим тяжеловесом, а шутники утверждали, что, скорее всего, за живот и неповоротливость.

— Лев Яковлевич, ты следишь за ситуацией в стране, телевизор смотришь? — спросил Черномырдин, когда они сели за стол и приступили к ужину.

— Честно говоря, некогда смотреть, Виктор Степанович. Забот столько, что прихожу домой и — в койку.

— В этом году думские выборы. Мы организуем движение «Наш дом — Россия». Есть предложение поставить тебя третьим по федеральному списку.

— Да какой из меня депутат, я же боевой генерал! — возмутился Рохлин.

— Это не только мое мнение, — прервал его премьер. — Это мнение и президента. Он сказал: «Будет дергаться, уволим из армии». Ведь у тебя проблемы со здоровьем. Пойми, Лев Яковлевич, НДР — это правительственная политическая структура. У тебя появится возможность влиять на решение военных проблем в российском масштабе. А я дам деньги на квартиры для офицеров твоего корпуса. Обеспечим новой техникой, средствами связи. Дадим для твоего любимого разведбата современное оружие и снаряжение. Мы решим все проблемы.

Черномырдин раскрыл папку, лежавшую на столе:

— Вот письмо, которое ты посылал Грачеву. Скажи, какая сумма тебе нужна?

Рохлин, не задумываясь, ответил:

— Восемьсот миллиардов рублей.

— Лев, ты понимаешь, что говоришь, где тебе такие деньги найдут? — изменившимся голосом проговорил Колесников.

— Это для вас большие суммы, — остановил его Черномырдин. — А для дела не жалко. Ну что, по рукам?

— Раз дело поворачивается таким образом, то я согласен, — вздохнул Рохлин.

— Правительство — это не тот орган, где, как говорят, можно только языком, — провожая генералов, улыбаясь, говорил Черномырдин. — Я не сторонник сегодня влезать с распростертыми объятиями. Но все вопросы, которые были поставлены, мы их все соберем в одно место. Мы здесь перебрали кандидатов, подготавливая список. Многих, хоть на попа ставь или в другую позицию — все равно толку нет. А с вами, Лев Яковлевич, мы продолжим то, что уже наделали.

На обратном пути в аэропорт Колесников делился с Рохлиным своими впечатлениями от встречи с премьером.

— Ты, Лев, принял грамотное решение. Вот, например, мне или кому другому, такое Виктор Степанович не предложит. Он, как опытный политик, понял: в народе на тебя спрос. А это — дополнительные голоса на выборах. Когда ты ему сумму назвал, я похолодел. Эти деньги я у него год выбиваю. А ты приехал, и сразу вопрос решился!

Рохлин молча смотрел на дорогу. Он понимал, что Черномырдин купил его с потрохами. Но он понимал и другое: те деньги, которые пообещал премьер, можно будет использовать для солдат и офицеров корпуса, купить квартиры семьям потерявшим своих близких в Чечне. Как и многих, генерала потрясла одна показанная по телевидению сцена, когда толстая московская тетка по поручению какого-то чиновника раздавала деньги пострадавшим от войны чеченцам. Он знал: русских погорельцев из Грозного среди получателей единовременного пособия не было. Не было и списков, по которым выдавали деньги. По сути, вся эта показная акция, была противозаконной. Полученные деньги тут же изымались и передавались боевикам на закупку оружия. А офицеры его корпуса месяцами не получали законной зарплаты. «Как говориться, с паршивой овцы, хоть шерсти клок, грустно думал Рохлин. — А там война план подскажет. Чем больше в Государственной Думе буде офицеров, которые реально знают нынешнее состояние армии, тем скорее можно будет провести законы, которые помогут решить многие болезненные вопросы».

Вернувшись в Волгоград, Рохлин позвонил командующему Северо-Кавказским военным округом Квашнину:

— Анатолий Васильевич, у меня есть некоторые предложения по организации боевых действий в Чечне. Я сделал расчеты…

— Лев, не волнуйся, — прервал его Квашнин. — Я встречался с аксакалами и обо всем договорился. Война скоро закончится.

— Дай Бог, — сказал Рохлин, а про себя подумал: «Блажен, кто верует».

В декабре 1995 года Лев Яковлевич Рохлин стал депутатом Государственной Думы и уехал работать в Москву. Жизнь дала новый, неожиданный виток, и он с головой окунулся в политическую жизнь страны. Первым делом Рохлин решил переговорить с генерал-полковником Игорем Николаевичем Родионовым. В армии давно назрели перемены, и Рохлин хотел связать их с именем и авторитетом этого военачальника.

Но прежде чем поехать к Родионову, он пригласил к себе домой Геннадия Ивановича Захарова. Тот откликнулся тотчас же и вечером уже был у генерала.

— Заходи, Геннадий Иванович, — приветствовал Рохлин гостя. — Я один. Жена с сыном к дочери укатили. А у меня для тебя сюрприз: борщ по-флотски.

— По-флотски? У сухопутного генерала? Это фантастика!

— Я же на море родился, на Аральском. Хотя вы, моряки, его морем и не признаете. Сам чуть моряком не стал. В мореходку поступал. Было дело.

Они прошли на кухню. Рохлин налил в тарелки борщ и поставил на стол. За окном моросил мелкий дождь.