Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

Когда Масхадов закончил совещание, Удугов встал и крикнул:

— Аллах акбар!

Полевые командиры подхватили.

— Аллах акбар!

Этот ритуальный крик делал всех присутствующих одним целым и психологически настраивал на решение тех задач, которые вынашивали только посвященные люди.

После инаугурации Борис Николаевич вызвал в Барвиху главу своей администрации Николая Егорова и, с трудом выговаривая слова, произнес:

— Николай Дмитриевич, вынужден просить вас уйти в отставку. Меня вынуждают к этому решению обстоятельства.

Он не стал говорить, что к этому его подталкивает не кто иной, как Анатолий Чубайс, который решил, не откладывая дело в долгий ящик, обставить Ельцина своими людьми. Но для Егорова не стало секретом, кто хочет его отставки.

— А кто же планируется вместо меня? — помолчав немного, спросил он.

— Чубайс. Мне жалко, Николай Дмитриевич, жалко расставаться с вами. Выбирайте любую должность, какую хотите.

Егоров криво улыбнулся:

— Раз так, то выбираю должность министра обороны, — и, увидев испуг в глазах президента, добавил: — Да я пошутил. Отправьте меня лучше на Кубань. Там мои родные места.

— А что вы там будете делать?

— Буду бороться за место губернатора края на выборах.

— Можете рассчитывать на мою поддержку, — с облегчением заверил Ельцин.

И, как это не раз бывало с ним, забыл кому и что обещал. Во время выборов губернатора Краснодарского края глава администрации президента Анатолий Чубайс развернул беспрецедентную компанию лжи и клеветы против Николая Егорова, чтобы не допустить его к власти. На тех выборах интересы Чубайса и коммунистов совпали: победил представитель левопатриотических сил Николай Кондратенко.

Меньше чем через год Николай Дмитриевич Егоров, лишенный своего основного жизненного стержня — работы, умер от скоротечного рака легких.

К началу августа 1996 года в Грозный съехались на совещание генералы МВД, которое проводил первый заместитель министра внутренних дел генерал-полковник Павел Васильевич Голубец. Среди них были и начальники школ милиции, которые принимали участие в отборе абитуриентов из числа сотрудников милиции Чечни. Обеспечивать порядок силами командированных со всей страны милиционеров становилось все труднее и труднее. Местное население было настроено против них враждебно, и для охраны правопорядка было решено привлечь лояльных российской власти чеченцев.

А шестого августа отряды под командованием Масхадова и Басаева вошли в Грозный. Боевики окружили блокпосты и оставшиеся в городе подразделения федеральных войск. Затем нанесли по ним массированный огневой удар. Основные силы боевиков штурмовали главные объекты города: здания Совмина, ФСБ и координационного центра МВД.

Оборону Совмина держала парашютно-десантная рота капитана Кильченко. Оборону координационного центра МВД возглавил генерал-полковник Голубец, под руководством которого были несколько генералов и группа охраны в количестве семнадцати человек.

Нападение застало всех врасплох. Еще десять минут назад один боец жаловался своему командиру, капитану спецназа:

— Ну и жара! Сейчас бы кружечку холодного пива.

— Хочешь вылететь из отряда? — с усмешкой сказал ему командир, капитан спецназа МВД Александр Иглин. — Ты же знаешь отношение Голубца к таким напиткам: первым рейсом улетишь в Москву.

— Да хоть на Луну, — буркнул боец. — Надоело все. За что воюем — неизвестно. Хоть бы деньги платили. А так — мутота. Даже пива и то нельзя.

В этот момент минометный обстрел накрыл здание.

— Капитан, занять оборону! — оценив обстановку, приказал Иглину Голубец.

Боевики начали штурм Совмина, зданий МВД и ФСБ. Бой длился полтора часа. Не взяв ни одного объекта, потеряв десятки человек убитыми, боевики вынуждены были отойти и перегруппироваться.

— Ну, что, отбились? — вытирая платком вспотевший лоб, спросил Голубец.

— Вроде бы, — ответил Иглин.

И тут ударила артиллерия федеральных войск. Разорвавшийся рядом снаряд отбросил Голубца и стоящих рядом с ним к стене.

— Генерала убили! — закричал кто-то из солдат.

Иглин, с трудом преодолевая боль в голове, подполз к Голубцу и пощупал пульс:

— Живой, быстро в санчасть его!

Солдаты унесли генерала на руках.

Придя в себя, капитан отряхнулся, умылся и прошел в помещение, где находились генералы и старшие офицеры.

— Похоже, нас обложили, — сказал Иглин, войдя в комнату. — Генерала Голубца контузило. Вместе со мной здесь семнадцать бойцов. Кто вместо Голубца будет командовать обороной?

Офицеры молчали. Затем раздался голос начальника волгоградского юридического института, генерала Сергея Михайловича Самоделкина:

— Саша, это твои подчиненные, ты ими и командуй.

Иглин подумал немного и сказал:

— Хорошо, но тогда я попрошу и вас выполнять мои команды.

— Нет вопросов, — ответил Самоделкин.

В это время боевики начали новый минометный обстрел и штурм. Капитан подбежал к окну. Неожиданно он почувствовал обжигающий удар в области сердца.

«Меня убили», — мелькнула мысль.

— Шприц противошоковый, — услышал он голос врача, и отрешенно подумал: «Зачем он нужен, этот шприц, лекарство только зря тратить, все равно умирать».

Ему сделали укол и перебинтовали. Иглин пришел в себя и удивился: «Надо же, жив, и даже двигаться могу».

В течение дня было отбито пять атак противника. Иглин увидел у одного из окон генерала Самоделкина, стреляющего из пистолета по боевикам.

— Сергей Михайлович, — сказал ему капитан, — пистолет — оружие для ближнего боя. Им воспользуетесь, когда нас не будет.

— Саша, я не хочу пользоваться пистолетом, когда вас уже не будет, — ответил Самоделкин. — Последний патрон оставлю себе. Так надежнее.

Неожиданно наступила тишина. Она была какой-то нереальной, неземной. Стрельба прекратилась по всему городу, точно кто-то отдал противостоящим сторонам команду на прекращение огня. Но все прояснилось довольно быстро.

— Сергей Михайлович, идите скорее сюда, — позвали Самоделкина из соседней комнаты. — Сейчас Ельцин будет выступать.

Генерал с Иглиным поспешили к находившемуся в соседней комнате радио, вокруг которого толпились остальные офицеры.

От первых же слов президента, прозвучавших в эфире, всем присутствующим стало не по себе. Больным, обессиленным голосом Ельцин объявил траур по защитникам Грозного и по тем, кто руководил обороной. Теперь стало понятно, почему боевики прекратили огонь. Они видимо хорошо знали, что готовится выступление президента России. Что и говорить кто-то умело режиссировал происходящие события. Но в тот момент, не зная об истинной подоплеке происходящего, все были потрясены этими загробными словами Ельцина. В полной тишине кто-то сказал: