Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

— Лев Яковлевич, — услышал он голос Зюганова, — у нас к вам встречное предложение. Давайте вместе с вами тщательно подготовимся, чтобы антинародный режим действительно затрещал по всем швам. И вообще, вы правы, нам надо действовать сообща. Есть наша партия, есть ваше Движение в поддержку армии. Вы же знаете, мы армию поддерживаем. Она была и есть плоть от плоти народная. Это наше кровное дело. Но так уж повелось в природе, что маленькое дерево прислоняется к большому. Так ему легче выжить. А после вместе двинемся в осеннее наступление.

Зюганов был доволен своей репликой. Здесь, у себя в кабинете он чувствовал себя гораздо увереннее. Побывав на рохлинском съезде, он уловил, что за генералом могут пойти очень многие. Но была опасность, что поднятая им волна может подмять и коммунистов. А этого он не мог допустить. Сколько он бился, чтобы привлечь к работе людей в погонах. Откликались в основном люди пенсионного возраста. Геннадию Андреевичу казалось, что только что произнесенная речь выдержана, конструктивна и содержит в себе элементы лексики, которая будет приятна военному человеку.

— Да вы своими осенними и весенними выступлениями уже всем надоели! Переливаете из пустого в порожнее. А по сему извиняйте. — Рохлин встал и, хлопнув дверью, вышел из кабинета.

От удара упала висевшая на стене картина «Ленин провозглашает Советскую власть». Апарина встала из-за стола, подошла к картине, подняла ее, и, держа в руках, изрекла:

— Я давно вам говорила, что он не наш человек.

Зюганов раздраженно прикрикнул на нее:

— Алевтина Викторовна, что вы с ним носитесь как курица с яйцом? — И, покосившись на сидевшего рядом Купцова, добавил: — Я имею в виду с портретом. Поставьте к стенке. Завтра придет рабочий и прибьет его.

На следующее утро Андрей Андреевич зашел в кабинет президента. Ельцин отложил документы, которые просматривал.

— Генерал Рохлин провел свой съезд, — начал доклад Андрей Андреевич. — На съезде были руководители оборонных предприятий, а также офицеры, имеющие влияние в Вооруженных Силах и прошедшие «горячие точки». Из армии поступают тревожные сигналы, свидетельствующие об интересе офицерского корпуса к заявлениям генерала Рохлина. Если в ближайшее время не принять мер, то мы потеряем армию.

Президент недовольно оборвал помощника:

— Против меня столько переворотов замышлялось. И чем они закончились? Дайте ему денег. Должность хорошую предложите, и он успокоится.

— Борис Николаевич, вы ему даже министром обороны предлагали стать. Он от всего отказался.

— Ишь ты, какой праведник! — лицо Ельцина стало напоминать чугунную гирю. — Ничего, сметем и рохлиных! Возьмите генерала под особый контроль и докладывайте мне о каждом его шаге.

— Я — боевой генерал и не боялся, когда рядом со мной рвались снаряды, — ответил Рохлин, узнав о реакции президента.

В приемной Чубайса раздался телефонный звонок. Секретарша взяла трубку. Звонила Людмила Нарусова. Она просила соединить ее с Анатолием Борисовичем. Когда Чубайс ответил, она с фальшивой дрожью в голосе сообщила:

— Тут рядом Анатолий Александрович, он хочет с вами поговорить.

— Здравствуйте, Анатолий Борисович, — сказал Собчак. — Вы знаете, что продолжаются попытки по моей дискредитации? В прессе уже пишут о возможности моего ареста.

— Не беспокойтесь, — прервал его Чубайс, — ситуация полностью контролируется. Я имел на эту тему разговор с Юмашевым. Он заверил, что без его ведома и ведома Бориса Николаевича никакие действия в отношении вас предприниматься не будут.

— Да, но газеты пишут, — не унимался Собчак. — А Куликов дал пресс-конференцию, где тоже сказал, что меня вот-вот арестуют.

— Повторяю, Анатолий Александрович, не надо волноваться. Я сегодня вновь встречаюсь с Юмашевым, и первый вопрос, который мы будем обсуждать, это — ваш.

— Спасибо, Анатолий Борисович! Хочу еще об одном сказать: последнее время очень настораживает активность Рохлина. Я по поводу его заявлений и выступлений в СМИ. Он фактически призывает к неконституционным действиям по смене власти. В отношении его просто необходимо возбудить уголовное дело, он же фактически призывает к свержению президента.

— Он же депутат, так что дело не имеет перспектив, — возразил Чубайс.

— Но надо его поставить на место! И чтобы другие задумались, — настойчиво повторил Собчак.

В Москве открывалась новая часовня. По окончании освящения архиерей произнес:

— Хочу выразить искреннюю благодарность Соколову Игорю Николаевичу за его помощь в строительстве часовни.

Щедрина увидела одетого в синий костюм мужчину. Его жесткий взгляд выдавал человека волевого. Народ выходил из часовни, Ольга задержалась у иконостаса. В дверях они столкнулись с Соколовым. Он приветливо, как старой знакомой улыбнулся ей. Ольга стала припоминать, где же она видела этого человека. Соколов подошел к архиерею и, попрощавшись с ним, спросил Щедрину:

— Вас подвезти?

Ольга в нерешительности остановилась. Архиерей сказал ей:

— Вы можете не опасаться, это исключительно порядочный и честный человек.

— Вам куда ехать? — спросил Соколов.

— В Государственную Думу, — ответила Щедрина.

Соколов искренне рассмеялся, Ольга в недоумении посмотрела на него.

— Нам с вами по пути, — пояснил Соколов. — А вы случайно не монашенка? — спросил он, когда они сели в машину.

— Нет, — ответила Ольга; — А что, в Думу ездят только монашенки?

— А что может делать красивая женщина в Думе? — ушел от ответа Соколов. — Какие у нее могут быть там дела?

Щедрина промолчала. В это время машина проезжала мимо Белого Дома. Ольга в задумчивости произнесла:

— Какое холодное здание, страшное, и веет от него смертью.

Соколов посмотрел на Белый Дом и ответил:

— Дом как дом, мне нравится. Кстати, у меня там был кабинет.

Ольга с удивлением спросила:

— Был? А сейчас?

— А сейчас… Сейчас там сидит Чубайс, — ответил Соколов.

Машина неслась по московским улицам.

— Так вы что же, в правительстве работаете? — поинтересовалась Щедрина.

— Работал, когда-то…

— А вы имеете какое-то отношение к церкви?

— Особого отношения не имею, но помогаю по мере возможности.

— А я как раз приехала в Москву по этому вопросу. Мы начинаем строительство часовни в Волгограде и получили, наконец, благословение от Патриарха.

— Хорошее дело. Если понадобится мое содействие, то я к вашим услугам, — сказал Соколов и дал Ольге свою визитную карточку.

— Благодарю вас, — ответила Щедрина. — Я обязательно зайду к вам.

— Буду очень рад, — сказал Соколов.

Машина остановилась у здания Государственной Думы на Охотном ряду. Ольга вышла, а Соколов отправился дальше.