Валерий Хайрюзов - Звезда и крест генерала Рохлина

Подъехав к небольшому особняку, Соколов зашел в здание. На входе спросил у дежурного:

— Давно началось?

— Нет, — ответил дежурный. — Минут пять.

Соколов прошел в актовый зал. Там сидели директора оборонных предприятий, некоторые губернаторы, промышленники. В президиуме он увидел Рохлина. Выступал Щербаков:

— Вы на практике знаете о ситуации в оборонном комплексе страны. Появился лидер, который защищает наши интересы и которого мы должны поддержать. Кто за то, чтобы мы вошли в Движение генерала Рохлина, прошу проголосовать…

Все директора предприятий проголосовали «за». По окончании совещания присутствовавшие вышли из зала, и Соколов увидел Платова:

— Николай, задержись. У тебя есть сейчас свободное время?

— Да, есть.

— Тогда берем с собой генерала и поехали.

Затем Платов подошел к Щербакову, который стоял неподалеку и беседовал с Рохлиным:

— Сергей Владимирович, можно у вас «похитить» генерала? Я хочу познакомить его с одним человеком.

— Я в твоем распоряжении, — сказал Рохлин, завершая разговор с Щербаковым.

Машина миновала московскую кольцевую дорогу и через полчаса остановилась у дома, окруженного густой зеленью. Охранник открыл ворота. Машина въехала на зеленую аллею. Перед домом, в беседке, был накрыт столик.

— Лев Яковлевич, я думаю, Александра Григорьевича Лукашенко представлять не надо, — сказал Соколов увидев, что к ним навстречу идет президент Белоруссии.

Рохлин, подойдя к Лукашенко, пожал ему руку.

— Я вас видел только по телевизору Знакомство с вами большая честь для меня, — искренне сказал он.

— Я тоже давно хотел с вами познакомиться, — ответил на приветствие Лукашенко. — Слышал о вас, генерал, очень много.

Все расселись за столиком, продолжая разговор.

— Значит вы планируете добиться отставки правительства и смены политического курса? — без предисловий спросил Лукашенко у Рохлина, — Ну, а программа-то у вас есть? В каком направлении, вы намечаете, должно работать новое правительство? Какая политика должна быть? Какая идеология?

— А вот, — Рохлин показал на Платова, — чем не идеолог? У него, кстати, есть весьма любопытные мысли.

— Главная ошибка большинства российских правительств, — вступил в разговор Платов, — и российских реформаторов была в недооценке национально-государственного и соборно-коллективисткого начала народа. Если бы горбачевская перестройка началась под лозунгом национального возрождения, а не обновления социализма, ситуация могла бы развиваться в совершенно ином направлении. Сегодня Россия, утратив прежнее могущество, снова пребывает в поисках своей государственности. Но для этого необходимо поставить реалии конца двадцатого века на прочный культурно-национальный фундамент российских традиций. Достижение этих целей в переломные эпохи, как правило, обеспечивается возрождением сильной власти и государственности. Психология российского общества такова, что ослабление государства, устранение его от многовековой обязанности проявлять заботу о своих поданных всегда влечет за собой смуту. И напротив, укрепление центра, восстановление управляемости сверху донизу вселяет уверенность и благотворно сказывается на всех сферах жизни. Важнейшим резервом нашего государства является историческая универсальность Православия, оно выступает как бы естественным соединяющим звеном с другими народами и цивилизациями. Социальные и рыночные ценности могут и должны развиваться под контролем государства. Именно государство было и остается наиболее надежным гарантом частных интересов. Что еще? Исторический опыт показывает, что преодоление тяжких последствий национального предательства невозможно без радикального обновления политической элиты. Духовно-нравственные ориентиры, которые определяли существование людей в прошлом, должны вновь вернуться в нашу жизнь.

Заложить фундамент народного хозяйства можно лишь при одновременном проведении земельной, денежной и налоговой реформ. Для этого нужно все сельскохозяйственные угодья, природные и энергетические ресурсы оставить в общенародной собственности и использовать на благо всех граждан России.

Первые шаги, которые надо сделать, это ускорить создание союза России с Белоруссией, создать условия для привлечения в этот союз Украины и Казахстана.

Во внутренней политике необходимо преодолеть раскол общества и формировать общественные организации, укрепляющие единство власти и народа.

Конечно, все это сложно, слишком далеко зашел процесс разложения, но дорогу осилит идущий. Сейчас невидимая линия раздела пролегла в России за будущее всего мира. И конечная победа будет зависеть от каждого из нас.

Соколов зевнул, а Лукашенко покачал головой:

— Какие вы умные, ребята. Да если бы такое кто осуществил, ему памятник при жизни можно поставить и не бояться, что его когда-нибудь снесут.

— Наливай, — сказал Соколов. — За это и выпьем.

Александр Григорьевич поднял рюмку:

— За Россию!

В саду уже стемнело, и только над беседкой горел фонарь.

Утром Рохлин, Платов и Щербаков едва успели на волгоградский рейс. В салоне самолета, рассаживаясь на свои места, они увидели нового губернатора Волгоградской области Николая Кирилловича Максюту. Иван Петрович Шабунин на губернаторских выборах стал жертвой политических интриг. С одной стороны, против него выступили Чубайс и Черномырдин, с другой стороны, жители области, проголосовавшие против Ельцина, автоматически проголосовали и против Шабунина как представителя действующей власти. Как говорится, метили в Ельцина, а попали в Шабунина. Николай Кириллович Максюта стал губернатором не потому, что он отличался хозяйственными способностями, а потому, что был кандидатом от КПРФ…

Рядом с губернатором сидел его заместитель.

— Понимаешь, какой раз лечу, а привыкнуть не могу, — сказал своему соседу Максюта. — В детстве в автомобильную аварию попал, так с тех пор всей этой техники боюсь. Наш Владыка мне машину освятил, начальник УВД «мигалку» дал, но все равно как-то не по себе. Каждый раз еду и боюсь, что что-нибудь случиться. А самолета боюсь еще больше.

Николай Кириллович тем временем с опаской обвел взглядом салон самолета и увидел Рохлина, сидящего неподалеку от него.

— Лев Яковлевич? Какими судьбами?! — радостно воскликнул он. — Летите в родные пенаты?

— Вот лечу на пятидесятипятилетие корпуса. Кстати, там мои должны были к вам обратиться за помощью, — ответил Рохлин.

— Какая тут помощь? — перебил его губернатор. — Все горит, «бабок» нет, меня все подставили. Центр денег не дает, потому что я «красный». А тут еще жара, земля горит все лето, я же — погорелец! Урожай накрылся…