Алексей Шерстобитов - Эксперты

Боевой дух начальника УВД осыпался как песчаная крепость под первым же ударом морской волны. Уступив место проходящему мимо него совсем не замечающему препятствия главврачу, он вжался в стену, позабыв, что именно хотел только что произнести.

— Марина Никитична, долго мне еще вас ждать прикажете? Я же просил… — сразу в мой кабинет! Другого приглашения не будет. Идемте…

— Аааа… — Понимая, что она имеет в виду офицера полиции, давая понять, что это просто так не останется, Виктор Дмитриевич неохотно, безо всякого уважения по отношению к гостю, продолжил:

— Этого «пациента» тоже с собой…

Главврач, с совершенно непроницаемым лицом восседавший во главе длинного стола своего шикарного кабинета, осматривал всех присутствующих, глядя сквозь них. Взгляд проходил через тела настолько физически ощущаемо, что почти каждый съеживался от пробегающих вслед за ним мурашек. Пока не глядя в глаза, чего оцениваемые им страстно желали избежать, он выбирал с кого начинать.

Уже минут пять или больше царило молчание. Хозяин кабинета наслаждался ею, понимая, что это и есть настоящая власть над личностью и индивидуальностью каждого. Спокойной выглядела только его подчиненная. Выглядела на фоне внутреннего ажиотажа, возникшего от моментального обрушения ее внутреннего мира, который почти весь был занят её Зигфридом, ныне испарившимся полностью. Одна отрада — вовремя…

Неожиданно Стражник широко улыбнулся. Жаждущему облегчения человеку могло показаться, что наступил момент, облегчающий ситуацию. Его седые с прожелтью волосы, не очень аккуратно размещающиеся на голове, кажущийся мясистым нос с перерезывающей его поперечной глубокой складкой у переносицы, щеки и губы, редкие светлые брови, достаточно массивный подбородок и высокий, прикрытый несколькими прядями лоб только хорошо разбирающему в физиогномике человеку могли стать различимы как очередная маска, в которой всегда неизменными оставались только глаза. Они не умели, а возможно и не хотели улыбаться никому из тех, кто это запомнил. Практически любой, кто попадал под их напряженный, а иногда и кажущийся, воспаленным взгляд, пускал его вглубь себя, уже не оставался прежним, а многие и вовсе, получив установку, нужную хозяину этого взгляда, всю оставшуюся жизнь незаметно для себя служили его нуждам и потребам.

Единицы, способные этому противостоять, неизменно охватывались уважением, признательностью, сопровождаемые постоянной подозрительностью, ведущейся в отношении их психической работы…

Улыбка эта была лишь мягкой подстилкой для падающих сознаний, не способных удержаться от вторжения мощи интеллекта и энергетики одного из ведущих психиатров, и совсем точно единственного в своем роде хозяина любого чужого эгоизма, в случае, если это ему понадобится.

— Вы, господа, полагаю, не ошиблись адресом и явились вовремя. Одно позабыли — это режимный объект, и глава, а так же гарант этого режима — ваш покорный слуга…

— Но мыыы…

— Потом объясните… если сможете… Вы привыкли наскоком, гоп-стопом, так сказать, действовать. Возможно, это и имело успех в других местах, здесь будьте любезны не только оглядываться, но и под ноги смотреть, но прежде меня выслушать… Вы что, увидели в моих глазах признаки страха или желание подчиниться?.. — В этот момент все посмотрели в его, кажущиеся древними как сам мир глаза, и уже не в состоянии отвести от них взор, застыли в желании повиноваться.

Беседа длилась не дольше десяти минут, после чего все присутствующие были отпущены восвояси заниматься своими делами, которые через час с небольшим были окончены. Полиция и спецназ покинули заведение. Ровно в этот момент Сосненко вызвал главврач. Конфликт удалось исчерпать, но некоторые акценты он пожелал расставить. Прежде всего, это были рабочие моменты, стоявшие всегда в первых рядах, потом личные, касавшиеся только подчиненной, что могло отразиться на ее карьере и спокойствии в заведении.

— Ну и что это было? Объяснись, пока я не разорвал к чертям собачим все твои несбывшиеся мечты… — Доверие между этими людьми было полное, поскольку случайных людей в составе персонала не появлялось. Марина начала сначала, ничего не утаивая, рассказав даже о происшествии в душе, что шеф оценил по достоинству, хотя и сделал вид, что пропустил мимо ушей.

— Сегодняшнее было полной неожиданностью, но это не могло произойти просто так. Я в самом начале Зигфрида проверяла по своим каналам — все было чисто. И вообще, откуда это, где та тварь, что устроила такое? Найду, половину мозга вырежу, заколю, как…

— Все так, все так… Только вот месяц с небольшим назад настоящий Зигфрид Навои скончался, потому и ты, и я не нашли ничего, что могло бы вызвать подозрения у ментов… а вот твой бывший… со своей службой, которая везде всегда опаздывает, послал запрос лишь спустя время — думаю, ты его чем-то разозлила…

— Ну все, сууукаааа… пусть ищет крышку гроба…

— Ну это твое личное…

— Это уже неважно, какое…

— Что делать собираешься?

— Пока не знаю…

— Что… сильно он тебе по вкусу пришелся? Можешь не отвечать — полгода ты ходила как солнце, можно было электричество отключать… Я читал на него составленную справку. Ничего себе парняга… С тобой только такой и справится… Если его задержат, помочь не сможет никто, надеюсь, ты это понимаешь. Сюда он не вернется… если захочет увидеть тебя, ему придется рисковать в другом месте. А он захочет! Беда в том, что это понимают и опера, а охотятся на него… — кто только не охотится. Сдали его со всеми потрохами — его же главшпан и сдал…

— Кто это?

— Некто Влад «Дисней»…

— Гнида!

— Не так много он о нем знал, на этих данных обвинения не построишь, поэтому очевидно, что им нужен только его труп. Не знаю, как и чем тебе помочь, тут возможности мои ограничены. Если мои контакты пригодятся, я в твоем распоряжении. Сочувствую тебе! Располагай мною, но будь осторожна… Да, вот еще что. Люди, бывшие в этом кабинете… ну из этих… ты видела… тебе не смогут сделать ничего плохого… к тебе они теперь настроены только по-доброму. Иди Марина Никитична… и думай… хорошенько думай…

Не имея сил находиться в одиночестве, Сосненко бродила в сопровождении двух огромного роста санитаров. Проходя мимо решетки камеры, где содержался Митя, совершенно безобидный некрофил-каннибал [4] Некрофил — человек, испытывающий любой вид влечения к трупам. Каннибализм — поедание особей своего вида. , она обратила внимание на его нервозное состояние, которое никогда раньше не наблюдалось. Как бы тяжело ей ни было, а профессионал всегда остается верен себе и своему призванию.

Она приблизилась. Непомерная сажень в плечах, прекрасно развитая мускулатура, недюжинная сила, отсутствие страха и при этом совершенная незлобивость всегда покоряли ее в этом пациенте. Добрые отношения, конечно, не переходили разумного предела, но все же отличались от таких же с другими душевнобольными. Митя всегда контактный и благорасположенный к каждому, боялся, впрочем, как и все, только главврача. От одного его взгляда любой вжимался в стену, замолкал, некоторые плакали, кого-то трясло.