Майкл Ондатже - Английский пациент [litres]

Он остается неподвижным.

Тогда она отодвигается от него.

– Однажды англичанин процитировал из какой-то книги: «Любовь так невелика, что может пролезть в игольное ушко».

Он ложится на пол в стороне от нее, лицо – в нескольких сантиметрах от дождевой лужицы.

Мальчик и девочка.

Когда сапер вытащил «Триумф» из-под брезента, Караваджо лежал на парапете, подложив предплечье под подбородок. Потом почувствовал, что не в силах больше оставаться в тягостной атмосфере этого дома, и ушел. Его не было, когда сапер завел мотоцикл, сел, – и машина ожила, дернулась вперед, а Хана стояла рядом.

Кирпал Сингх дотронулся до ее руки и поехал вниз по склону.

На середине дороги, ведущей к портам, его ждал Караваджо с автоматом в руках. Преградил мотоциклу путь, не приподнимая оружия в знак приветствия, и мальчик притормозил. Караваджо подошел и крепко обнял его. И сапер впервые почувствовал острую щетину Дэвида у себя на щеке. И вдруг ощутил, что его потянуло остаться, и собрал в кулак всю волю.

– Мне придется научиться жить без тебя, – сказал Караваджо.

Мальчик уехал, а пожилой мужчина побрел обратно в дом.

Мотоцикл взревел, оставляя за собой клубы пыли и кучи гравия, перепрыгнул через загородку для скота в проеме ворот и покатился вниз, прочь из деревни, сквозь аромат садов по обеим сторонам дороги, прилепившихся па склонах.

Кип принял привычное положение: грудь почти касается бака с горючим, руки раскинуты, что обеспечивает наименьшее лобовое сопротивление. Он направился на юг, покидая Флоренцию навсегда. Через Греве, Монтеварки и Амбру, маленькие городки, которые война обошла стороной. Затем, когда показалась новая цепь холмов, начал взбираться на гребень, в сторону Кортоны.

Он ехал против генерального направления былого продвижения войск союзников, как бы раскручивая обратно пружину их вторжения; по маршруту, который уже не был перегружен военной техникой. Выбирал только те дороги, которые знал, видя на расстоянии знакомые города-замки. У него не было ни багажа, ни оружия, почти все он оставил на вилле, и в первую очередь – инструменты-орудия, которые хоть как-то могли напомнить ему о саперном деле. А «Триумф» мчался и мчался, проезжая деревни, не делая остановок в городах и не давая воли воспоминаниям о войне.

«…Шатается земля, как пьяный, и качается, как колыбель…» [110] Книга пророка Исайи, гл. 24, ст. 20.

Она открыла его мешок. Там были: револьвер, обмотанный промасленной тряпкой, так что, когда она его развернула, запахло маслом; зубная щетка и порошок; блокнот с рисунками карандашом, на одном из которых – она, сидящая на террасе, а он, должно быть, смотрел из окна комнаты английского пациента; два тюрбана и бутылочка с крахмалом; саперный фонарь с кожаными ремешками, которым пользовались в экстренных случаях. Девушка включила фонарь, и рюкзак заполнился малиновым светом.

В боковых карманах обнаружила разные детали саперного снаряжения, необходимого для обезвреживания бомб или мин, но не стала их трогать. Еще там была завернутая в тряпочку металлическая трубка, которой пользуются в ее стране для вытягивания из деревьев кленового сахара. Она помнит, как подарила ее Кипу.

Из-под упавшей палатки достала групповой портрет, должно быть, его семьи, и подержала фотографию в ладонях. Семья сикхов.

Старший брат, которому здесь только одиннадцать. Рядом – восьмилетний Кип. «Когда началась война, мой брат присоединялся к любому, кто выступал против англичан».

Еще там была маленькая записная книжка со схемами бомб. И изображение святого, которому аккомпанирует музыкант.

Она положила все обратно в мешок, кроме фотографии, которую держала в руке, и понесла его через лоджию в дом.

Примерно каждый час он останавливался, смачивал защитные очки собственной слюной и протирал рукавом рубашки. Снова сверившись с картой, Кип решил, что надо сначала направляться к Адриатике, потом на юг. Почти все войска сосредоточены теперь у северных границ Италии. Путь так и остаются там, за его спиной.

Въехал в Кортону под пронзительный рев мотоцикла, подрулил к дверям церкви, спешился и вошел. Статуя была там, обнесенная лесами. Он хотел поближе рассмотреть ее лицо, но у него не было автомата с прицелом, а лезть по лесам не хватит сил – точнее, гибкости. Он чувствовал себя жестким, как металлический штифт, и лишь побродил внизу, словно не мог войти в собственный дом. Затем провел мотоцикл по ступенькам крыльца. И пустил его накатом через разрушенные виноградники по направлению к Ареццо.

У города Сансеполькро опять выбрал извилистый путь наверх. Горы затянуло плотной дымкой, и пришлось ехать на минимальной скорости. Бокка-Трабария [111] Перевал – южная граница Тоскано-Эмилианских Апеннин. . Было холодно, но он старался об этом не думать. Наконец дорога поднялась над слоем тумана, который остался позади, словно постель.

Обогнул Урбино, где немцы сожгли всех лошадей. Сражения в этом районе длились около месяца, сейчас же он проехал его насквозь за немногие минуты, узнавая только храмы Черной Мадонны. Война сделала похожими все большие и малые города.

Кип подъехал к побережью в Габичче Маре, где в мае 1944 года видел Деву Марию, выходящую из воды. Ночлег решил устроить на холме, откуда были видны скалы и море – недалеко от мыса, где когда-то статуя встречала восход. Так закончился первый день его возвращения домой.

Дорогая Клара – дорогая маман!

«Маман» – французское слово, очень широко употребительное, означает «объятия». Очень личное слово, но его можно выкрикивать на публике. Что-то успокаивающее и вечное, словно плавучий дом. Хотя я знаю, что тебе больше по душе каноэ. Ты можешь свернуть в любую сторону или вплыть в устье любого ручья, затрачивая на это считаные секунды. Ты по-прежнему независима. До сих пор одна. И вправду, нет такого плавучего дома, который помог бы человеку разделить ответственность за все, что его окружает. Это мое первое письмо к тебе за минувшие годы, Клара, но я не очень-то большой мастер писать письма. Последние месяцы я провела с тремя мужчинами, и мы редко разговаривали, только по необходимости или по случайности. Так что я отвыкла разговаривать, особенно с женщинами, считай это моей первой попыткой.

На дворе стоит год 194… Представляешь? На секунду я забыла. Но помню месяц и дату. Нынче как раз тот день, когда мы услышали, что сбросили эти бомбы на Японию, и у всех такое чувство, будто наступил конец света. Теперь я поняла, что личное всегда будет в состоянии войны с общественным. И если мы сможем дать этому разумное объяснение, сможем объяснить все.

Патрик умер во Франции на голубятне. В семнадцатом и восемнадцатом столетиях во Франции строили огромные голубятни, иногда даже больше домов. Примерно вот такие: