Чарльз Грабер - Добрый медбрат

Официальное признание Каллена содержало одно имя за первые пять лет работы в отделении ожогов в Медицинском центре святого Варнавы – имя Джона Йенго с датой: 6 ноября 1988 года. Но ранее Каллен вспоминал, что его первой жертвой в «Святом Варнаве» была юная девушка с ВИЧ в 1987 году. Пациентку так и не опознали. Других жертв из «Святого Варнавы» тоже. Единственная запись того времени, которую детективы смогли найти, – лежавшие в ящике стола в хранилище рукописные листы с описанием расследования Бэрри и Арнольда на предмет отравленных капельниц с инсулином и серии инсулиновых передозировок в отделении интенсивной терапии. Позднее Чарли признался, что отравлял в «Святом Варнаве» и конкретных пациентов, и случайные капельницы – иногда по три или четыре раза в неделю. Без медицинских карт и вскрытия это число невозможно подтвердить. К моменту написания книги Каллен был осужден только за одно убийство и одно покушение на убийство за пять лет работы в этой больнице. Еще одиннадцать лет он работал в восьми других больницах. Полезно сравнить это число со списком жертв, опознанных детективами, когда у них появился доступ ко всем медицинским картам и данным о выдаче препаратов, как в Сомерсете.

Благодаря неустанной работе Дэнни Болдуина, Тима Брона и всего округа Сомерсет детективам удалось сравнить 175 наводок с расписанием Каллена, листами о назначении, записями «Пайксиса» и операциями в «Сёрнере». Результатом стал список из двадцати шести вероятных жертв за один год работы Каллена в Сомерсете. Он сказал, что некоторые имена «звучат знакомо». Для того чтобы уточнить про остальных, ему потребуется просмотреть карты.

В апреле 2004 года Чарльз Каллен признал себя виновным перед судом Нью-Джерси в тринадцати убийствах и двух покушениях на убийство – преступлениях, которые позволяли назначить ему в качестве наказания смертную казнь. Чарли изначально утверждал, что хочет быть казненным. Он сказал это Эми и детективам округа Сомерсет во время того, как давал признание. Но он так и не сказал об этом своему адвокату, старшему государственному защитнику Джонни Мэску. С другой стороны, даже попытки суицида предпринимались им не для того, чтобы умереть. Чарльз Каллен хотел жить. Они с Мэском договорились с прокурором Нью-Джерси, что смертную казнь отменят в обмен на сотрудничество. Следующие три года Дэнни Болдуин и команда офиса окружного прокурора провели в работе над расследованием.

Месяцы превращались в годы в окружной тюрьме Сомервилля, а жизнь Чарльза Каллена обрела такой регулярный характер, какого он никогда не знал, будучи на свободе. У него была камера, романы про шпионов, время на физические упражнения, душ и встречи с католическим дьяконом или главным священником, с которыми он изучал истории жизни святых. Охранники провожали его по лужайке к офису прокурора, чтобы он вместе с Дэнни и Тимом просмотрел кардиограммы с аритмией и прямой линией, а также анализы крови тысяч пациентов. Он всегда оставался в центре внимания. Лучше и быть не могло.

Почти каждую неделю появлялись новые карты, целые коробки, охватывавшие шестнадцать лет смертей в девяти больницах. Детективы и адвокаты заказывали пончики, сэндвичи и чипсы – маленькая награда за работу с бумагами о смерти, – пока зима превращалась в весну и снова в зиму, а вокруг пояса у них накапливались фунты. Но Чарли просматривал документы с чашкой черного кофе, становясь все худее и худее, занимаясь делом. В конце концов, когда расследования были закончены и шумиха улеглась, он мог отправиться в свою камеру на остаток жизни и исчезнуть.

Затем, в августе 2005 года, в тюрьму Сомервилля пришел конверт. К тому времени Чарли уже привык к просьбам об интервью и гневным письмам, даже странным «письмам фанатов», но это было что-то новенькое. В конверте находилась вырезка из местной газеты Лонг-Айленда с несколькими абзацами о человеке по имени Эрни Пекхэм и подписью женским почерком на полях: «Сможешь помочь?»

Каллен знал Пекхэма – он примерно того же возраста, что и Чарли, с четырьмя детьми и женой; работал с металлом для оконных рам и дверей в Фармингдейле. Это брат Кэтрин Уэстерфер – бывшей девушки Чарли и матери его самого юного из детей, которого Каллен никогда не видел и, вероятно, не увидит. Может быть, они с Эрни здоровались на свадьбе несколько лет назад – Чарли не мог вспомнить точно, но они не были друзьями или приятелями и уж точно не настолько близкими, чтобы пересаживать друг другу органы. А судя по этой статье, именно в этом нуждался Эрни.

Врачи не уверены как и почему, но в 2003 году Эрни подхватил стрептококк. Возможно, это была маленькая воспалившаяся царапина, которая либо заживает, либо выбивает тебя из строя на неделю с больным горлом и кучей антибиотиков. Но Эрни не заметил инфекцию, и она распространилась. Его иммунная система атаковала бактерии, создав сложные белковые узлы, которые попали в фильтры обеих почек. Обычно они должны поглощать токсины из крови и выводить их через мочу. У Эрни эти фильтры теперь были словно раковины, забитые волосами. Тело Эрни начало раздуваться от собственных токсинов, руки и лицо распухли, а моча приобрела цвет какао. К тому моменту как он обратился к врачу, его почки отказали.

Чарли никогда не работал в нефрологическом отделении, но знал, что если фильтры почек вышли из строя, то исправить это невозможно. Самый распространенный выход – диализ, вывод жидкостей и фильтрованной крови через аппарат. Эрни считал свои три еженедельные двухчасовые процедуры диализа в больнице Стоуни-Брука «второй полноценной работой», но все эти усилия не могли остановить его угасание. Вены продолжали закупориваться. Точка доступа, которой хирурги сделали вену в шее, превратилась в рану, которая не закрывалась и тем поставила Эрни под угрозу заражения новыми опасными инфекциями. Он был вынужден оставить свой пост начальника отряда бойскаутов и сократить время работы в местном обществе ветеранов иностранных войн. Если он хочет вернуться к жизни, диализ ему не поможет. Ему нужна новая почка.

В то время новой почки ждали около шестидесяти тысяч человек по всей стране. Большинство органов для пересадки извлекают из трупов (рейтинг пожертвований выше ранней весной, когда мотоциклисты выезжают на дороги, на которых еще сохраняются следы зимы). Но почка трупа имеет на шесть лет меньшую ожидаемую продолжительность жизни, чем почка живого донора; лист ожидания органа от трупа составляет от пяти до семи лет – для Эрни, чье состояние ухудшалось, это было смертным приговором.

Лучшим донором для почки стал бы кровный родственник, но никто в семье Эрни не подошел. Оставался единственный вариант – найти подходящего незнакомца. К сожалению, шансы того, что случайный человек идеально подойдет и согласится отдать свою почку другом случайному человеку, невероятно маленькие. У Эрни Пекхэма было больше шансов стать жертвой удара молнии. Мать Эрни, Пэт Пекхэм, уже заложила дом, чтобы помочь с медицинскими счетами сына, и связалась с местной газетой, чтобы та опубликовала объявление с группой крови и телефоном горячей линии отделения донорства в больнице. Она надеялась, что донор появится каким-то чудесным образом. Но этого не произошло. У Пэт не осталось других вариантов спасти сына. И что она потеряет, кроме марки? Поэтому она вырезала статью из газеты, положила в конверт и отправила в тюрьму Сомервилля, ожидая чуда. С чудесами так бывает: никогда не знаешь, в какой форме они придут и кто их принесет. Это может быть кто угодно, даже серийный убийца, от которого забеременела ее дочь.