Константин Сорокин - Трудные дни сорок первого

Ельнинская группировка противника была ликвидирована, как известно, 8 сентября. Гитлеровцы потеряли более пятидесяти тысяч солдат и офицеров, большое количество танков, другой боевой техники и вооружения. И именно разгромом ельнинской группировки захватчиков завершилось Смоленское сражение, огромное по своему размаху и напряжению.

Если говорить о военно-политических итогах этого грандиозного сражения первого периода Великой Отечественной войны, то прежде всего надо признать, и этого не отрицают даже буржуазные историки, что на полях Смоленщины Красная Армия уложила, по словам Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, четверть состава самой мощной на советско-германском фронте группы армий «Центр», нацеленной на Москву. Это были отборные дивизии — танковые, моторизованные и пехотные, с богатейшим боевым опытом. Советские войска остановили рвавшихся фашистов на восток на два с лишним месяца. Они опрокинули расчеты германского командования на безостановочное продвижение к Москве. Итоги Смоленского сражения знаменовали собой очередной важный этап провала гитлеровского плана «молниеносной войны». Мы измотали и обескровили врага, подорвав его наступательный порыв, нанеся и крупное моральное поражение.

Об этом свидетельствуют генералы вермахта в своих дневниковых записях периода войны и в послевоенных мемуарах. Но особенно показательны письма вражеских солдат и офицеров. Я уже приводил некоторые из них, хочется сослаться еще на два письма.

Убитый восточнее Смоленска фашистский офицер 37-го полка 161-й пехотной дивизии в августе 1941 года писал: «Кошмарный день. Русские ведут огонь из каждой щели. Уже 13 часов в нас беспрерывно летят снаряды и гранаты. Во время атаки 3-й батальон потерял до 40 процентов своего состава убитыми и пропавшими без вести. Когда же все это кончится?.. Снова посыпались русские снаряды. Весь фронт грохочет и клокочет. С ума можно сойти!..»

Вот выдержка из письма другого гитлеровца: «Русские располагают большим количеством артиллерии и другим современным вооружением, которое они используют с каждым днем во все более растущих размерах. На один выстрел нашей артиллерии русские отвечают десятью — двадцатью. Снаряды ложатся довольно точно…»

У страха, как говорится, глаза велики. И артиллерии у нас было все же недостаточно, гораздо меньше, чем утверждают авторы писем, и в боеприпасах мы испытывали нужду. Все дело в самоотверженности советских воинов, в их выучке, умении. «Ни одного снаряда мимо цели!» — таков был девиз наших артиллеристов. И они неуклонно ему следовали: тщательно разведывали цели и готовили данные, мастерски действовали у орудий, потому-то снаряды и ложились «довольно точно». Здесь я могу повторить то, что отмечал ранее: если вера немецкого солдата в победу непрерывно таяла, то моральный дух красноармейца становился все крепче. Отсюда и всевозраставшая сила сопротивления врагу.

Таким образом, военно-политические итоги Смоленского сражения определенно склонялись в пользу Красной Армии, и это был тот фундамент, на котором мы строили свою работу в войсках, подчиняя ее главному — достижению победы над сильным и коварным противником. Наука была суровой, писана кровью наших славных комиссаров, политруков, коммунистов и комсомольцев.

Не забывал я и указания начальника политуправления фронта Лестева насчет обобщения опыта партийно-политической работы в войсках. Доклад получался обширным. А тут как раз в затишье между боями — затишье, конечно, относительном — мы собрались на армейское совещание. Подводили итоги, обменивались опытом, короче, поговорить нам было о чем.

Взять, скажем, вопрос о настроениях мирного времени, с которыми мы вступали в войну. Я уже рассказывал читателям: в первые недели многие бойцы еще не имели полного представления о зверином облике врага, его разбойничьих планах, что порождало благодушие и беспечность, снижало бдительность и боевую активность. Следовало решительно покончить с подобными явлениями, воспитать в каждом красноармейце ненависть к оккупантам. Это было одно из главных направлений партийно-политической работы. Конкретность же пропаганды, ее доходчивость обеспечивались тем, что строилась она на живых фактах. Их было более чем достаточно. И я, и другие участники совещания приводили примеры зверств гитлеровцев. Так, в деревне Колоковичи Ярцевского района фашисты выгнали жителей на улицу и потребовали назвать виновных в гибели четырех своих солдат. Крестьяне молчали. Тогда фашисты вытолкнули из толпы двенадцать человек и тут же расстреляли их.

Взволнованным получился на совещании разговор о сбережении оружия. Сама по себе эта проблема далеко не новая, мы и в мирное время постоянно учили красноармейцев беречь свою винтовку, пулемет, орудие. Но война совершенно по-иному поставила перед нами вопрос о сохранении оружия. Мало содержать его в чистоте, бой есть бой, тут бывают и убитые, раненые, и их оружие не должно доставаться противнику. В ту трудную пору для нас винтовка, снаряд, граната были особенно дороги.

С чего лучше начать борьбу за сохранность оружия? Ответ подсказал своим примером пулеметчик 152-й стрелковой дивизии Александр Придворный. В бою он был тяжело ранен. Санитары начали выносить его из-под огня, и красноармеец сразу поставил им условие: он покинет поле боя только со своим пулеметом. И пока товарищи волокли Придворного на плащ-палатке, тот не выпускал из ослабевших рук оружие, отдал его потом только командиру.

Такая воистину кровная привязанность была у комсомольца Придворного к оружию, которое ему вручила Родина. Он знал, чего стоило рабочим людям изготовить этот ручной пулемет, и за время боевой учебы и фронтовой жизни в совершенстве овладел им. И вот тема бесед агитаторов: «Люби свое оружие, как Александр Придворный!» От пулеметчиков подобная тема «перекочевала» к стрелкам, артиллеристам, саперам, связистам. И могу засвидетельствовать, что добрый пример красноармейца, ставший достоянием войск армии, сыграл далеко не маловажную роль. Стало правилом: раненый, как ему ни было трудно, не бросал своего оружия; если же боец, к сожалению, погибал, товарищи доставляли его оружие командиру. Наши воины научились ценить и лопату, без которой никак не обойтись в бою — ни самому окопаться, ни оборудовать окоп для пулемета, миномета, орудия.

И еще пример. От метких выстрелов снайпера молодого коммуниста Жарданова нашли свою могилу десятки вражеских солдат и офицеров. Не теряя времени, агитаторы понесли в окопы призывное слово: «Стрелять, как красноармеец Жарданов!»

Надо сказать, что наши политработники, партийные организации, агитаторы постоянно разъясняли пехотинцам, что винтовка, штык, граната в умелых руках — могучее оружие. Организовывались соревнования в меткости стрельбы. Накануне боя проводили короткие митинги, собрания коммунистов и комсомольцев, беседы с бойцами. «Смело иди в атаку, — говорили красноармейцу, — продвигайся вперед, и тебя поддержат другие бойцы, весь взвод. Нет возможности идти — немедленно зарывайся в землю. Не бойся вражеских танков, умело действуй связками гранат, бутылками с горючей смесью».