Константин Сорокин - Трудные дни сорок первого

Жестокая действительность вновь и вновь возвращала к тому, что осталось там, на многострадальной земле Смоленщины, и что ждало теперь впереди.

Не доезжая Серпухова, мы с батальонным комиссаром Н. Н. Дубышкиным обогнали мотоциклетный полк подполковника Т. И. Танасчишина. Это была одна из частей нашего гвардейского корпуса. Командир полка получил приказ генерала Лелюшенко двигаться на Мценск и произвести боевую разведку в сторону Орла.

Светало. Тучи в небе рассеялись. Гасли звезды. На востоке из-за холмов показался багровый край солнца, первые лучи его позолотили вершины сосен.

Вскоре мы уже были в Серпухове. Здесь встретились с группой командиров нашего корпуса. На обочине дороги стоял Лелюшенко, он поджидал нас.

— Как ехалось, Константин Леонтьевич? Не подремал?

— До того ли, Дмитрий Данилович!

— Вот и мне не дремлется. — Кивнул на свою машину: — Поедем вместе, поговорить треба.

Когда немного отъехали, генерал сказал, усмехнувшись;

— Кругом тишина, как в погребе, а мне все кажется, что пушки палят. А це ж у меня у голови стреляе: недоспал. — И посерьезнел: — Ладно, потом поспим, как время будет. Обстановка тебе знакома?

— В общих чертах.

— Нам с тобой, комиссар, теперь в общих чертах нельзя, нам все надо знать до тонкостей. — Мешая по привычке русскую речь с украинской, продолжал: — Знаешь, что сказал мне сам Верховный? А вот что: 30 сентября танки Гудериана прорвали оборону Брянского фронта на левом фланге 13-й армии и вчера захватили Севск. 24-й танковый корпус гитлеровцев развивает наступление на Орел. Боюсь. что мы не поспеем, и фашисты войдут в город. Наш корпус выдвигается навстречу прорвавшемуся противнику. Понимаешь?

Я наклонил голову — как не понять. Вслух же проговорил:

— Гудериан знаком мне по Смоленску.

— Ха, выходит, уже сталкивались?

— Пришлось.

— Ну и как он, Гудериан?

— Противник серьезный, но полагаю, что бить вполне можно. Во всяком случае, под Смоленском у нас получилось.

— А ты, видать, оптимист, Константин Леонтьевич! — легонько стукнул меня по колену Лелюшенко. — Люблю!

— Пессимизм нам, Дмитрий Данилович, вреден, может сыграть как раз на руку Гудериану.

— Верно! Сто раз верно! А насчет Гудериана мне то ж самое сказал товарищ Сталин. Верховный так и казав: бить надо Гудериана! А он наипервейшим танковым богом у Гитлера числится. Ну, мы тоже не лыком шиты, имеем понятие о танках! Между прочим Верховый Главнокомандующий сам отчеркнул красным карандашом линию на карте — аккурат по Мценску. Вот, говорит, линия вашего корпуса, а дальше — ни шагу!

— Понятно. Только чем начнем бить Гудериана?

Генерал вскинул голову:

— Силы-то у нас будут большие. Подчеркиваю: будут! В корпус включены 5-я и 6-я гвардейские стрелковые дивизии, 4-я и 11-я танковые бригады, воздушные десантники, кавалеристы, мотоциклисты, по меньшей мере два полка артиллерии, зенитно-артиллерийский дивизион, два дивизиона гвардейских минометов. Как?

— Подходяще! Но ведь их нет пока?

Вспомнилось, с чем мы начинали под Смоленском: с одной стрелковой дивизией и артполками. Таковы были силы нашей 16-й армии…

— Да-а, действительно, пока войск нема, вернее, есть, но мало. В этом и загвоздка. Однако коль ты оптимист, то и я такой. Выкрутимся! В Туле находится оружейно-техническое училище, может, еще что по дороге подберем. Попинаю, такими силами контрудара по моторизованным соединениям противника не нанесешь. Значит, будем все-таки рассчитывать на главные силы корпуса, они на пути к Мценску. Лишь бы успели, лишь бы Гудериан в Севске задержался… А не задержится, может занять Орел. Тогда, боюсь, и в Орле не засидится, и не будет ждать, когда раз-вернется наш корпус под Мценском. Есть данные: враг на Тулу нацелился…

В первой половине дня 2 октября мы были в Туле. Командир корпуса поехал поднимать по тревоге оружейно-техническое училище, а я отправился в обком партии. Принял меня первый секретарь Василий Гаврилович Жаворонков. В кабинете — ничего лишнего, только то, что требовалось для работы и короткого отдыха. На письменном столе несколько телефонных аппаратов, у стола для заседаний — десяток стульев. В углу за ширмой железная койка. Одет был Жаворонков в военную форму, но без знаков различия.

— Времени в обрез, — говорил он, — так что работать приходится день и ночь. Но не это главное, главное другое: если противник подойдет к Туле, то не застанет нас врасплох.

Я и сам понимал, что у секретаря обкома каждая минуть на счету, поэтому долго задерживаться не собирался. Но Василий Гаврилович решил иначе. Раз нам предстояло вместе, общими усилиями защищать Тулу от фашистов — а все шло к этому, — то счел необходимым лично ввести меня в курс того, что делалось в городе и области. И он подробно рассказал о работе партийных и советских организаций по демонтажу и эвакуации в глубь страны промышленных предприятий, вывозке хлеба с элеваторов, отправке ценного имущества, отгоне скота…

Было, разумеется, что сообщить и мне. Когда, например, речь зашла о создании истребительных отрядов для борьбы с мелкими вражескими десантными группами, забрасываемыми с целью поджогов и иных диверсий, я поведал о смоленском опыте организации партизанского движения, о действиях наших разведчиков в тылу противника.

— Ну что ж, мы рассчитываем на ваше участие, товарищ Сорокин! — сказал Жаворонков, выслушав меня очень внимательно.

— Обязательно! Тем более, — улыбнулся я, — и вы, надеюсь, в долгу не останетесь.

— Конечно нет. Любую помощь, какая потребуется, окажем. — Василий Гаврилович в свою очередь тоже улыбнулся, заключил: — И уже оказываем.

Да, нам, воинам, население Тулы помогало много и всесторонне. Так, на Новотульском машиностроительном заводе были созданы инициативные группы рабочих по сбору и монтажу оборудования, оставшегося от эвакуации. На оружейном заводе действовала мастерская, где сначала ремонтировалось стрелковое оружие, затем началось производство минометов, а еще спустя некоторое время стали изготовляться бронещитки и пулеметные бронебашни. Туляки же и ремонтировали автомашины, бронеавтомобили, танки, артиллерийские орудия, все больше выпускали в своих цехах гранат, мин, ломов, топоров, саперных лопат. Труженики предприятий «Швейсоюз» обеспечивали воинов, защитников города, обмундированием, бельем, маскировочными халатами, рукавицами. Настоящий трудовой подвиг совершили рабочие и служащие паровозного депо станции Тула-1. В кратчайший срок, за сентябрь — октябрь, они построили бронепоезд, от меткого огня которого полегло немало фашистских солдат и офицеров на подступах к Туле. Кстати, в те дни, о которых рассказываю, жители города еще не знали, что гитлеровцы прорвали оборону Брянского фронта и движутся на Орел, но заранее готовились к возможному нашествию захватчиков.