Константин Сорокин - Трудные дни сорок первого

Уверен, что в полном составе наша 16-я армия могла бы помериться мощью удара, скажем, с танковым кулаком Гудериана, и вряд ли враг имел бы тогда успех в продвижении. Но обстановка диктовала свои требования, порой неожиданные, кажущиеся на первый взгляд неоправданными. Почему, например, 65-я стрелковая дивизия была оставлена в Забайкалье? Да потому, что ведь японские милитаристы мечтали вновь испробовать силу Красной Армии, и не учитывать этого было бы по меньшей мере легкомысленно.

28 июня наш эшелон, в котором следовали штаб, отдел политпропаганды и тыловые службы армии, прибыл в Оршу. После выгрузки мы расположились в небольшом лесочке у северо-западной окраины города. Поскольку командарм и член Военного совета все еще находились под Шепетовкой, полковник М. А. Шалин и я отправились в штаб фронта для доклада о прибытии и получения боевой задачи.

С запада доносились глухие раскаты артиллерийской канонады. И словно подхлестываемые этим зловещим громом, на восток уходили вереницы беженцев. Люди снимались с обжитых мест целыми семьями. Впереди, справа, слепа — всюду поднимались черные дымовые облака пожаров. Они застилали горизонт, повисали в небе, которое еще вчера было чистым и ясным. И не где-то в стороне, а прямо над нашими головами группа за группой летели в наш тыл бомбардировщики с крестами на крыльях и фюзеляжах, порой даже без сопровождения истребителей.

— Нахальничают! — крутил головой Шалин. — Будто у себя дома на учебных полетах… А где же наша авиация?

Я пожимал плечами. Что было сказать? В воздухе господствовал противник, а своих самолетов мы не видели, и я не мог найти этому объяснения. Уничтожены на аэродромах? В это не хотелось верить…

Штаб Западного фронта находился в районе Могилева, но точного места его расположения мы не знали. Остановили встречную машину. В ней ехал молодой, но уже с посеребренными висками подполковник. Спросив у нас документы и убедившись в их подлинности, он показал по карте, где искать штаб. Пока мы расспрашивали и уточняли, низко пролетевший вражеский самолет дал по нас длинную очередь из пулемета. Бурые султанчики поднялись у ног.

— Ах подлец! — снова возмутился Шалин. — Еще бы чуть-чуть… И патронов не жалеет!

Подполковник скупо улыбнулся:

— Ничего, это бывает. Но, надеюсь, не все же время так будет…

На том и расстались. Мы сели в пашу эмку и поехали дальше.

— Ну вот, Михаил Алексеевич, — сказал я Шалину, — первого огонька попробовали, а то ведь отвыкли после гражданской войны, даже забыли, как пули свистят.

— Лучше бы не вспоминать и снова не привыкать, — хмуро заметил начальник штаба.

— А придется, ничего не поделаешь; война!

Мы были на этой войне еще зелены и не знали тогда, что придется нам огонька испробовать полной мерой.

Фронтовой штаб нашли в лесу. Под тенью деревьев — наспех замаскированные армейские палатки. Торопливо снующие озабоченные командиры. В траншеях пулеметы, кругом посты охраны.

Палатка командующего фронтом генерала армии Д. Г. Павлова находилась под старой развесистой елью. Когда мы с Шалиным подошли к ней, из палатки вышел командующий. Он держал какой-то документ, был бледен и углублен в свои мысли. Шалин начал было докладывать о прибытии 16-й армии в распоряжение командования Западного фронта, но озабоченный Павлов, видимо, даже не слышал обращенных к нему слов. Он стремительно прошагал к стоявшей неподалеку легковой машине, сел в нее, и она быстро скрылась за поворотом дороги.

Мы еще размышляли, что же делать, ведь на счету буквально каждая минута, когда к нам подошел незнакомый полковник, оказавшийся адъютантом Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова. Спросил:

— Кто вы, товарищи, и по какому поводу явились сюда?

Объяснили, добавив, что командующий только-только уехал, когда вернется, не знаем, а потому еще не решили, что предпринять. Адъютант посоветовал:

— Обратитесь к Клименту Ефремовичу. Он вон под тем деревом. Видите? Идемте.

Ворошилов сидел прямо на траве и что-то обсуждал с Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым, склонившимся над расстеленной тут же картой. Мы остановились в нескольких шагах от них. До нас долетали обрывки разговора двух маршалов. Климент Ефремович, констатировав, что противник глубоко вклинился танками на нашу территорию, сказал, что эти клинья надо срезать.

— Конечно, это было бы очень хорошо, — раздался несколько приглушенный басок Бориса Михайловича, — но чтобы срезать танковые клинья, нужны силы, а их у нас пока нет. Так что какие бы меры сейчас Павлов ни предпринял, желаемого он не добьется…

— К сожалению, да, — согласился Ворошилов и резко повернулся к нам: — Вы ко мне? Слушаю.

Шалин кратко доложил суть дела.

— Командующему фронтом докладывали?

— Получилось, товарищ Маршал Советского Союза, так, что не успели…

— Ясно. Он получил срочный приказ. Полковник, — приказал Ворошилов адъютанту, — немедленно свяжитесь с Генеральным штабом, доложите о прибытии на Западный фронт 16-й армии. — И, снова обращаясь к нам, закончил: — А вы отправляйтесь к себе. Приказ о развертывании армии и боевую задачу получите сегодня же.

Мы приободрились. К. Е. Ворошилов — представитель Ставки, и если он сказал, что боевую задачу получим незамедлительно, то, значит, так и будет.

Однако в свой штаб мы вернулись не сразу. Шалину необходимо было согласовать с тыловыми службами фронта вопросы организации снабжения армии, а я встретился в управлении политпропаганды с дивизионным комиссаром Д. А. Лестевым, с которым, как я уже писал, меня связывали давнее знакомство по Военно-политической академии имени В. И. Ленина, а затем и служба в Забайкалье, где мы работали локоть к локтю. Неудивительно поэтому, что встретил он меня по-дружески. Поговорили, конечно, о Забайкалье, вспомнили общих знакомых, потом завели речь о боевых делах.

— Ну что ж, Константин Леонтьевич, вместе будем воевать. Люди 16-й армии сильны, знаю их. А ныне как раз такие и нужны.

— Тяжело здесь, Дмитрий Александрович?

Он вздохнул и признался:

— Нелегко. Откровенно скажу, не думал, что так все у нас сложится. Оттого в сражающихся частях уйму времени провожу. Хочу понять, осмыслить, почему же наши войска отступают? Внезапное нападение? Разумеется, да, выигрыш у агрессора серьезный, но одной внезапностью всего не объяснишь, тем более что знали же, готовились…

Лестев сказал, что он только вчера вернулся из-под Борисова. Сражаются наши воины самоотверженно, бросаются в атаки поистине не щадя жизни и все-таки вынуждены отступать. Отходят, хотя их ударов вражеская пехота не выдерживает. За счет чего же берут гитлеровцы? За счет массированного применения танков и авиации. Именно этим противник пытается морально подавить наши войска. И чего уж скрывать, правде надо смотреть в глаза — это ему нередко удается. Беда в том, что нам нечем отбивать танковые и авиационные удары врага. Мало у нас противотанковой и зенитной артиллерии, не хватает истребительной авиации.