Юрий Чернавский - Архив Банановых островов. Том 1

Аранжировки: Ю. Чернавский и группа (кроме: “Я Сам” — А. Буйнов, Ю. Чернавский)

Брейн-шторминг группа: С. Рыжов, Ю. Китаев, А. Буйнов, Ю. Чернавский

Саунд инженер — инструментальная группа: Валерий Андреев

Саунд инженер — голос и соло инструменты: Ю. Чернавский

Сведение: Ю. Чернавский

Мастеринг: Ю. Богданов, Ю. Чернавский

Состав группы:

— Соло голос (Юрий Чернавский)

— Бэк-граунд голоса (С. Рыжов, Ю. Китаев, А. Буйнов,

А. Глызин, Дима Чернавский)

— Соло и ритм гитара “Stratocaster” (Игорь Гетауллин)

— Ритм гитара “Gibson” (Алексей Глызин)

— Бас-гитара “Music Мan” (Сергей Рыжов)

— Клавишные (Александр Буйнов)

— Polymoog, синтезаторы (Юрий Чернавский)

— Саксофон (Юрий Чернавский)

— Лидер барабаны, (Юрий Китаев)

— Перкашен (Юрий Китаев)

— 2е барабаны (Алексей Тамаров)

Запись поизведена:

— Репетиционная база группы “Весёлые Ребята” (Москва)

Руководитель группы “Весёлые Ребята”: Павел Слободкин

В начале 1980-х многоканальная техника для аудио-записи в Москве практически отсутствовала.

Первый 8-канальный "Tascam" появился у нас с Игорем Бабенко в конце 1983-го… Было где-то два-три "Фостекса" и ещё что-то, но денег, чтобы это рентовать, у нас конечно не было… Как справедливо отметил Артём Троицкий, запись альбома “Банановые острова” производилась на 2-х допотопных двух-дорожечных магитофонах STM (прозводство Венгрии), но по жёсткой технологии.

Микрофонные линии были выведены в репетиционную студию. Плюс два микрофона (стерео) были подняты на штанги для записи общего звука в студии.

Запись:

— более недели я проводил репетиции для настройки микрофонов, аккустических и гитарных спецэффектов, пульта звукозаписи и тд..

— потом, на весь период записи инструментальной фонограммы, я заблокировал пульт звукозаписи — не трогал на нём ни одного фейдера или ручки.

— около 10 дней группа записывала основной материал аранжировок.

— потом в течение недели группа импровизировала на основе и в стиле основных аранжировак.

— всё это писалось на магнитофон. Плёнки не жалели. Писался каждый звук из студии.

Наложение I:

— на установочной сессии готовый стерео-трек я старался идеально подгнать под уровень громкости реально играющей группы. Этот стерео-трек я так-же намертво заблокировал на пульте.

— аппаратура перестраивалась для новых сессий. В помещение для записей через наушники транслировались куски готового трека, как ритмический и эмоциональный ориентир для записи соло-инструментов, вторых голосов и вокального бэкграунда. Далее по той-же системе — исполнение материала, импровизация — всё в одном режиме записи.

Наложение II:

— Запись сольного голоса и недостающие соло синтезаторов и саксофона писались по технологии 1-го наложения. И опять тщательный монтаж.

Финальный монтаж:

И уже после этого я засел на 2 недели за чисто ювелирный финальный монтаж.

В первый, самый свежий трек вмонтировались музыувльные фразы так, что ни одна партия не подвергалась более одной перезаписи, А в инструментальных эпизодах звучал оригинал. Качество получилось свыше всех ожиданий. (за счёт отсутствия фазовых искажений, присущих много канальной записи.)

В итоге в процессе записи альбома было произведено более тысячи (!) механических склеек магнитофонной ленты. Для записи было использовано около 15-и километров магнитной ленты “AGFA”. Такова цена за техническую недоразвитость державы… (Например в Голливуде в это время было сотни студий, оборудованных 24–48 канальными магнитофонами, а в СССР только одна студия на “Мелодии” и одна в “Останкино”, но нас с такой музыкой туда было “не велено пущать”.)

А наша Цель была — как и у всех профессионалов — достичь впечатления у слушателей, что музыка записано легко, на одном дыханье. Чисто, без шумов и слышимых врезок эпизодов. Без ощущения текущей канализации в т. н. “студии” и тп. “Фирменного” качества, солнца хотелось…

Такой технически витуозный проект, в таких анти-условиях, мог быть осуществлён только при наличии стабильных и высоко-профессиональных музыкантов, фанатов своего искусства.

Мне посчастливилось работать с ними.

Позже я предлагал своим дружкам, именитым звукорежиссёрам: — ну-ка определите, где склейки? (Понятно, что монтаж должен быть). Никто не услышал. Так… три-четыре…Ха-х…

Я видимо не совсем нормальный музыкант, привычного профессионального типа…

И на скрипке я перестал играть не нормально, не потому, что не получалось играть классику — это очень даже получалось, а потому как — наскучило… Наскучило играть одну и ту же гениальную музыку, написанную 100–200 лет назад. Разумнее и интереснее было её слушать в исполнении великих музыкантов (ещё сносно понимающих в своё время, зачем они это вообще играют…).

А потом пошёл по разным музыкам, как по бабам — с одной побыл, с другой… Что-то цепляло, что-то нет. Да и система в СССР была… с ней особо не поиграешься… такая принудительно-эпохальная. Все на полном серьёзе писали исключительно великую музыку, от “классиков” до “рокеров”.

Я познакомился со Свердловскими, Ленинградскими (Питерскими) и др. умами и что-то приуныл — мне было не потянуть такую баржу, до основания перегруженную предрассудками из раритетных каменоломен самых немыслимых философий (хоть я, собственно и не плохо разбирался в этике и эстетике ребят живших где-то от 2000 лет до н. э. и до сего времени).

И как ни странно, в спорах истина никак не рождалась — она моментально аннигилировала, сублимируясь в вонючий марихуановый дымок глубокомысленных понтов… Всё происходило по "плану".

Артемий Трицкий не участвовал впрямую в "плановых" мероприятиях. Он относился к таким вторжениям в тайные помыслы зашуганного народа со сдержанным энтузиазмом, предпочитая массовому охмурению персональный фасон: — "лучше БГ — чем КГБ!"… или что-то там такое, вроде этого…

А. Троицкий

Такой культ индо-китайских мудрецов, и ещё к тому же экстраполированный на Брайна Ино, Боуви и прикольных отморозков типа Битлз, которые были на самом деле вполне вменяевыми мужиками, меня в то время, мягко говоря, шокировал…

Они-то там все на чистом глазу шизовали, а в “совке” ну о-очень туманно, но очень умно думали, и очень серьёзно, и очень себя уважали за это… И самое удивительное, что даже ортодоксальная советская журналистика находила в этом очень наднебесное откровение…

Вот дурь-то — сокрушался я — неужели можно раздуваться до таких размеров, если ты чуть смышлёней оловянного чайника? Поэтому, я взял и шарахнул по этому пафосу “Бананами”. Пусть, думаю, понервничают…