Юрий Чернавский - Архив Банановых островов. Том 1

Мы наскоро нахлобучили шлемы с рациями и полезли в танки.

— “Эй пацанва!” — забеспокоился старшина — “осторожней там с сапогами… Танк не сломайте!”.

Не успел я расположиться, как люки захлопнулись, оставив нас в темноте, разбавляемой только тусклым светом приборов и перископов… И тут же, взревев дизелем, 40 тонн металла рванули с места как “Феррари”… Через минуту у меня на теле живого места не осталось…

Танк резко остановился, трахнув мне между глаз по инерции какой-то кривой железякой:

- “Ты что, дрова везёшь?! Придурок” — возмутился было я, но тут башня поехала в сторону и мне чуть шею ни свернуло… Вдруг в наушниках кто-то оглушительно матюкнулся и громоподобным голосом апостола Петра велел:

- “На кресло сядь, разлёгся тут…”, пнув меня ботинком.

- “Ты что орёшь, рацию сделай потише и свет включи” — потребовал я.

- “Сам сделай потише” — огрызнулся апостол Пётр и включил свет.

Апостолом Петром оказался щуплый пацан со смеющимися голубыми глазами. “Эт ты этой костедробилкой командуешь?” — поинтересовался я.

“Здесь ещё ништяк” — рассмеялся апостол — “Здесь поле, трава… Я б тебя по грунту прокатил…”.

— “Не надо!” — наотрез отказался я, нащупал колёсико, убавил громкость и полез на кресло, больно ударившись о прицел…

Наконец все устроились…

Рядом остановился второй танк и сходу шарахнул из пушки так, что в башне загудело. Метрах в семистах в воздух полетели ошмётки мишени:

- “Вчера бы так — буркнул пацан — а то сдуру-то… Слышь, артист, ты шлем застегни, а то будешь потом музыку слушать, как Бетховен, через клюшку”.

- “Битхо-овин — удивился я подтягивая шлем — Слова-то какие знаешь, иностранные”.

- “Ага… — башня поворачивалась, ловя длиннющим стволом полуразбитую фанерную деревушку — эт те не трубой дудеть… Значит так, слушай сюда…”…

Мы постреляли из пушки, потом из ПТУРСов.

Интересно. Это как в компьютерной игре — джостик и прицел. И ты джостиком ведёшь ракету, огибая препятствия. Можешь поразить цель даже сбоку или сверху.

Солнце уже вклеилось прямо в горизонт, слепит глаза. Настрелялись до одурения и звона в голове.

В наушниках щёлкнуло: “Всё. Хорош воевать — мы победили, давай домой — раздался голос старшины из соседнего танка… Разбрасывая дугой куски земли в струях чёрного дыма, приплюснутые стальные глыбы синхронно развернулись на месте и помчались на базу:

- “Прямо балет какой-то — восхитился я.

- “Лебединое озеро…” — ржали в наушниках мужики…

Вывалившись из танков с реальным ощущением, что вроде не мы на них ездили, а они на нас, мы с Сашкой добрались до лесного озерка. На крохотном травяном пляже никого не было. Грязным песком оттёрли замасленные руки, поныряли голышом в чёрной воде, сверкающей в сумерках последними багровыми бликами заходящего солнца. Попрыгали на одной ноге, вытряхивая из ушей воду, натянули на мокрые тела форму и по вихляющей тропинке потопали в наш блиндаж.

Вертолёт стоял на опушке рядом с замаскированной в лесу батареей.

Охраны почему-то не было. “Глянь, вот те и “война”… совсем обленились” — проворчал Лерман и полез в кабину. Я за ним. Сашка пощёлкал тумблерами:

- “Полетели по бабам, старик”.

- “Ты чё, сдурел — говорю — мы-ж ещё не ужинали…”

Аллюминивая шайка с мясной гречневой кашей, буханка хлеба, кастрюльки с соусом и компотом стояли посреди стола, накрытые полотенцем. К ужину никто даже не притронулся. Все молча валялись по лежакам, не снимая сапог, и ждали нашего “разведчика” Дениса с самогоном и огурчиками.

Денис задерживался…

Война, ночь

А Денис до Машки не дошёл. Он завернул к своей подружке на соседний хутор и увлёкся… пока ни очнулся и ни вспомнил, что он в разведке и зачем его послали. Наскоро нацедив из запасов подруги бутыль самогона и, набив карманы кривыми огурцами пополам с ботвой, с автоматом через плечо заторопился через лес в лагерь…

Темно. Сумерки словно выключили. Но луна уже светила, как прожектор, и Денис даже почти не заблудился. Выбрался на изуродованную гусеницами грунтовую дорогу…

Постепенно привычный рокот моторов отовсюду превращается в пучки фар, которые, петляя по лесной дороге, начинают догонять Дениса. Скрывшись за кустарником, он видит на кузове переднего грузовика, забитого курсантами, номера танкового дивизиона… “вражеского” Пехотного училища… Сзади по ухабам медленно юлит “Волга”, слепя фарами. За ней ещё грузовик.

Ночная атака!!! — молнией проносится в голове у разведчика-Дениса, уже проклинающего себя и свою подружку — Надо предупредить наших! Не успею!! Что делать?!!!

Решение пришло мгновенно.

Лихорадочно вытаскивая из подсумка “рожки” для АК-М с холостыми патронами, Денис поднимается из кустов, передёргивает затвор и с отчаянным криком “А-а-а! Козлы-ы!!!” начинает мочить в упор из автомата по “вражеской” командирской “Волге”.

С грузовиков, как горох посыпались “враги” и открыли бешенный ответный огонь.

Денис бросает в “Волгу” учебную гранату, которая с грохотом рвёт лесную тьму.

Толпа “врагов” выволакивает из “Волги” офицеров и накрывает их своими телами… Десятка два автоматов обалдело долбят в темноту — кто-куда, рвутся гранаты… Бой разгорается!..….

На Дениса наваливается куча “врагов” и, заломив руки и толкая его прикладами в спину, ведут под свет фар…

— “Прекратить огонь!!!” — надрывается кто-то. Стрельба затихает…

Из под щевелящейся кучи тел на обочине, выбирается чумазый человек, с растрёпанными волосами и оборванными пуговицами на… генеральском мундире… Генерал в гробовой тишине вплотную подошёл к Денису и, чуть не укусив его за нос, оглушительно рявкнул: “Идиот!!! Арестовать!!!”

Час спустя, знакомый капитан из политотдела, бывший в сопровождении, расписывал нам в деталях смертный бой нашего артучилищного героя-разведчика Дениса со своим же генералом, командиром артучилища…

Оказывается, в то время пока мы гоняли на танках а Денис со своей любимой сражался на хуторском сеновале, “война” закончилась. И наш генерал вместе с генералом Пехотного училища, мирно ехали в штаб на разборку учений…

Все смеялись до судорог, катаясь по блиндажу…

А бутыль самогона так и не нашли, хоть и обшарили в зоне ночного боя все кусты… Курсанты спёрли наверно…

Жаль…

Я зарабатывал раз в пять больше, чем Генеральный секретарь ЦК КПСС, работая с Эдуардом Михайловичем Смольным в ансамбле “Молодость”.

Но в мои 19 лет (как собственно и поныне) я не умел жить на суточные, и все мы постоянно занимали у Смольного какие-то мелкие деньги — до зарплаты. Бывало, что и забывали сколько, кто и кому должен…