Николай Гринкевич - Строки, имена, судьбы...

Вне себя от радости я написал востороженное, наверное, очень сумбурное письмо, старательно вывел на конверте "Новороссийск. Ветерану русско-турецкой войны К. В. Хрупкому" и в тот же день отправил его заказной авиапочтой.

Начались томительные дни ожиданий и сомнений — дойдет ли мое письмо, ответит ли на него Хруцкий, если ответит, то что именно, а может быть, он настолько обременен годами, что ему вообще не до меня и моих посланий.

И вот, наконец, 9 мая 1957 года я получил ответ. С каким радостным волнением вскрывал я конверт, с какой осторожностью, словно имея дело с древним, хрупким пергаментом, разглаживал ладонью исписанный ровным, четким, совсем не старческим почерком страницы письма.

Обложка еженедельного художественно-uллюстрарованного журнала "Солнце России". 1915 г. рисунок художника Рема

Вот его содержание: "Добрый день, уважаемый Николай Николаевич! Да, мне пошел уже сто третий год. Конечно, такой возраст с юностью не сравнить. Юность прекрасна, она весна человеческой жизни. Но свои радости имеет и здоровая, деятельная старость, когда, даже имея за плечами свыше ста лет, не чувствуешь еще дряхлости, когда не согнулся стан, сохранились зрение и слух, цепко держится память, не теряется трудоспособность.

Крыстю Попов

Много, много бесед о дружбе и братстве наших народов — русского и болгарского, провел я за последнее время на заводах, в школах, в колхозах, в воинских частях. И всегда на этих встречах с советскими людьми — взрослыми и молодежью — проявляется исключительно глубокий интерес к Болгарии, к ее свободолюбивому народу.

Очень рад нашему с Вами заочному знакомству. Готов поддерживать с Вами постоянную взаимную связь .

В ответ на Вашу просьбу посылаю фотографии и небольшой материал из своих личных воспоминаний.

Извините, что я несколько задержался с ответом. Единственная причина — мой солидный возраст!

С почтением к Вам Константин Хруцкий".

Воспоминания Константина Викентьевича представляют несомненный интерес. Это — бесхитростный рассказ старого русского солдата, свято хранящего в памяти дела давно минувших дней.

"Наш Преображенский лейб-гвардейский полк находился в составе русской армии, которая выступила на освобождение болгарского народа от векового турецкого ига.

Вспоминается, с какой сердечной радостью встречали болгарские люди русских воинов. Болгары доставляли нашим частям продовольствие, фураж, строили дороги для русской артиллерии, женщины приходили стирать солдатское белье, приносили подарки, цветы. С помощью местного населения мы вылавливали турецких шпионов, которые рыскали в тылу.

В то время мы насмотрелись на жестокости врага. В освобожденных селениях приходилось видеть человеческие головы, пригвожденные к стенам домов. Так турецкие захватчики расправлялись с болгарскими патриотами. Эти зверства поднимали у нас, русских солдат, дух ненависти, и мы, не считаясь с лишениями, шли в бой. Жертвы были принесены во имя победы и окуплены ею".

Так началась наша, представьте себе, долголетняя переписка. Постепенно я узнавал подробности биографии Константина Викентьевича и передо мной, с каждым полученным от него письмом, все ярче раскрывалась панорама нелегкой жизни этого удивительного человека.

Хруцкий родился 6 января 1855 года в селе Верхнево, бывшей Виленской губернии, в семье путевого сторожа на железной дороге. С детских лет он батрачил у богатых односельчан. Вскоре, завязав в узелок нехитрые пожитки, мальчик убегает из родительского дома, чтобы любой ценой поступить в школу. В 1870 году его берет в свою хоровую капеллу известный в то время по всей России музыкальный деятель Дмитрий Александрович Агренев-Славянский, а через пять лет Хруцкий призывается на действительную военную службу в Петербург, в лейб-гвардии Преображенский полк.

С этим полком, сражаясь за свободу болгарского народа, молодой солдат проходит всю русско-турецкую войну. После увольнения с военной службы в 1881 году и окончания учительской семинарии Хруцкий работает долгое время учителем в школах Виленской и Гродненской губерний.

В 1917 году бывший преображенец принимает участие в революционных событиях, а затем в становлении Советской власти. Попал в руки белогвардейцев, был арестован, подвергался пыткам — наказанию шомполами, находился в Омской тюрьме.

Пережитые потрясения не прошли даром. Врачебная комиссия в 1923 году признает Хруцкого инвалидом первой группы и настоятельно рекомендует выехать на побережье Черного моря.

В Новороссийске Константин Викентьевич поступает электромотористом на завод "Пролетарий". И только эвакуация предприятия в 1941 году прервала трудовую деятельность без малого девяностолетнего ветерана освободительной войны.

Последний ветеран русско-турецкой войны К. В. Хруцкий

В Новороссийске Хруцкий пережил все ужасы гитлеровской оккупации. "Фашисты разрушили мой дом, сожгли сад…", но нашлись силы выдержать и это.

Снова судьба привела Хруцкого на священную для него болгарскую землю в сентябре 1955 года.

"Второй раз я посетил Болгарию вместе со своим внуком В. Воронцовым, бывшим офицером Советской Армии, сражавшимся за освобождение Болгарии от фашистского рабства. Мы приехали по приглашению правительства Болгарской Народной Республики на празднование одиннадцатой годовщины освобождения республики от гитлеровских оккупантов. Присутствовали на военном параде, посетили Тырново, Плевну, Казанлык, Шипку.

Нас глубоко радовало высокое уважение болгарского народа к советскому. Всюду нас окружали толпы людей, преподносили букеты цветов, подарки. Мне подарили сшитую по моему росту форму ополченца.

С неописуемым волнением я поднимался на Шипку, где когда-то происходила решающая битва за освобождение Болгарии от турецких захватчиков.

Здесь на меня нахлынули воспоминания о далеком прошлом — о ратном подвиге русских воинов, который навсегда вошел в историю как ярчайший пример самопожертвования наших людей во имя освобождения братского славянского народа. На память о посещении Шипки я взял там камешек, который по приезду на родину передал в Новороссийский музей.

Трогательной была наша встреча с юными гражданами Болгарии. Пионеры пригласили меня в свой дворец в Софии. Я им рассказал о далеких днях борьбы за освобождение их родины, о жизни счастливой советской детворы.