Уоррен Харрис - Софи Лорен

За несколько дней до окончания съемок оказалось, что Софи снова беременна. О’Тул, который все еще работал в Риме над некоторыми эпизодами фильма, утверждал потом, что он первым это узнал.

"Софи позвонила мне со своей виллы поздно ночью, — вспоминал он. — Думаю, Карло Понти не было дома и она не могла дозвониться ни до матери, ни до сестры. "Я хочу поговорить", — сказала она. "Поговорить о чем? — спросил я. "Я беременна, — ответила она, — мне надо с кем-то это обсудить".

О’Тул не очень сильно удивился. "В последние недели, — говорил он, — она часто была бледна, и порой на съемочной площадке мне казалось, что она вообще зеленого цвета".

Прежде чем покинуть Рим, О’Тул подарил Софи огромное страусиное яйцо. Так как ей скорее всего предстояло провести следующие девять месяцев в постели, он сказал, что она может постараться высидеть и это яйцо.

Как только Софи узнала, что она снова беременна, она сразу предприняла все меры предосторожности. Хуберт Ваттевилль предупредил, что на этот все произойдет легче, потому что она уже рожала. Оказалось, что прошло ровно четыре года с тех пор, как она носила Чиппи, поэтому была большая вероятность, что ребенок появится в тот же день. Поскольку скорее всего ей опять придется делать кесарево сечение, 29 декабря ПОСЧИТАЛИ оптимальным днем для рождения ее следующего младенца.

На этот раз внесли коррективы в общую стратегию ее поведения. Вместо затворничества в Женеве Софи должна была оставаться на вилле Понти до последних месяцев. Доктор Ваттевилль обещал прилетать в Рим каждые две недели, чтобы проверять ее состояние, а в промежутках между его посещениями Софи сможет осматривать специалист, которому он доверял.

Теперь у Софи была компания — трехлетний Чиппи, с которым она любила играть, и беременность больше походила на пребывание в детском саду, чем на затворничество, как в прошлый раз. Доктор разрешил Софи выходить из комнаты несколько раз в день — прогуливаться в саду или отдыхать возле плавательного бассейна.

Софи сообщила новость Чиппи, сказав ему, что Бефана (итальянский Санта-Клаус), добрая, старая волшебница, может быть, скоро принесет ему братика или сестричку. "Я чувствовала, что должна рассказать ему новость немедленно, потому что наступило время, когда я не могла бегать с ним или играть в подвижные игры. Он начал спрашивать меня почему, а мне не хотелось беспокоить его и говорить, что я больна".

Чиппи обожал самолеты, и Софи обещала, что возьмет его с собой, когда им придется лететь в Женеву в конце ее беременности. Это должно было стать его первым настоящим путешествием, так как вряд ли грудной младенец помнил поезду из Швейцарии в Италию. "Мальчик был переполнен радостью и ждал с нетерпением, когда же мы отправимся в путь. То же самое происходило и со мной", — вспоминала актриса.

Неожиданная беременность Софи не вызвала и проблем с работой, так как после "Человека из Ламанчи" у нее не было никаких обязательств перед студиями. Да и Понти пока не строил планов относительно Софи, хотя обычно в его проектах она, конечно, занимала первое место.

Однако пока "Человек из Ламанчи" не докажет руководству крупных студий своей трудоспособности, Понти с трудом мог отыскать финансы под свои следующие идеи. Дело осложнялось тем, что "Мортаделла" провалилась по обе стороны Атлантики. Это была первая неудача Софи в Европе после "Призраков", но в США — уже шестая подряд. После того как "Юнайтед артисте" убедилась (запустив ее в пробный прокат в Нью-Йорке в паре — одним сеансом — с еще одним невыразительным фильмом, вестерном Чарльза Бронстона и Джека Поланса "Земля вокруг шато"), что "Мортаделла" мало кого привлекает, почти никто в Америке не имел возможности увидеть этот фильм на широком экране.

Винсент Кэнби, критик из "Нью-Йорк таймс", который следил за работой четы Понти в течение нескольких лет, отмечая все промахи их сотрудничества, писал, что он начинает подозревать, что "Карло Понти, продюсер и муж актрисы, изобрел новую форму кино — одноразового употребления: он использует популярность Софи, чтобы привлечь поклонников актрисы в кинотеатр, а затем отбрасывает ее, как использованную бумажную салфетку".

Стэнли Кауффманн из "Нью-Репаблик" вторил ему, заявляя, что Софи должна подать иск в суд на своего мужа-продюсера за профессиональную несостоятельность.

Пока Софи находилась в вынужденном бездействии, Понти пригласил ее обычного партнера Марчелло Мастроянни поработать в фильме "Что?" с режиссером Романом Полански. Хотя последний фильм Полански "Макбет", который финансировал Хью Хефнер, принес ему миллионные убытки, бешеный успех его прежней работы "Ребенок Розмари" заронил у Понти идею — создать эротическую версию "Алисы в стране чудес". Сидней Роум, американская актриса, почти ставшая европейской секс-бомбой, играла невинного младенца с широко открытыми глазами, который во время прогулок по вилле миллионера встречается с могущественными волшебниками.

Натурные сцены для "Что?" снимались на собственной вилле Понти возле Амальфы, окруженной скалами, и доехать до нее можно было только на специальном автомобильчике, который по форме чем-то напоминал птичью клетку или кабину лифта. Софи редко приезжала туда, потому что это место напоминало ей о первом браке Понти, кроме того, его бывшая жена все еще пользовалась этим поместьем.

В то время в итальянском кино был период увлечения фильмами в духе мягкого порно и кровавых триллеров. Именно поэтому Понти и занимался проектами вроде "Что?" или "Торс". Вторая картина, пышно озаглавленная для показа в Италии "I corpi presentano tracce di violenza camale" рассказывала о серийном киллере, который нападал на прекрасных девушек из университета. Режиссером был Сержио Мартино, а англичане Сьюзи Кендалл и Джон Ричардсон возглавляли многонациональный состав исполнителей, среди которых выделялась Тина Омонт, дочь Марии Монтес и Жан-Пьера Омонта.

Хотя Понти не мог больше рассчитывать на финансирование от главных голливудских студий, он где-то добывал деньги, хотя их происхождение оставалось для всех загадкой. Многие считали, что это какая-то комбинация иностранных денег, которые их владельцы прятали от налогов и авансовых сделок, предполагавших продажу прав на показ будущего фильма на широком экране и по телевидению в обмен на получение денежных средств. Как и в случае с прежним партнером Понти Дино Де Лаурентиисом, ходили неподтвержденные слухи, что фильм финансировала мафия.

Софи жила затворницей на вилле. Ее регулярно навещал доктор Ваттевилль, который в один из приездов объявил актрису "абсолютно здоровым и счастливым человеком". Софи соблюдала тот же режим, что и четыре года назад, но теперь беременность протекала гораздо легче, может быть, потому, что рядом с ней все время находился Чиппи. Хотя она всегда считала плохой приметой загадывать о будущем, однако молилась, чтобы на этот раз родилась девочка. По традиции это означало бы, что в семье появилась еще одна Софи (или София, если следовать итальянскому произношению). Для среднего имени Понти рекомендовал Пенелопу, жену Одиссея, как символ терпения. Жизнь и судьба Софи, несомненно, были связаны с ней, если вспомнить ее длительную историю ожидания детей.