Борис Соколов - Истребленные маршалы

Задача, поставленная перед 54-й армией, была в тех условиях объективно невыполнима. Наступать предстояло на узком участке фронта, в лесисто-болотистой местности, где противник имел достаточно сил для организации обороны, а численное превосходство советских войск не могло быть реализовано.

На Кулика наседал не только Жуков, но и Сталин. 16 сентября Иосиф Виссарионович говорил маршалу по прямому проводу: «Надо не задерживать подготовку к наступлению, а вести его решительно, дабы открыть сообщение с Жуковым. В своем разговоре с вами 15 сентября Жуков обрисовал вам положение фронта, поэтому вашу операцию затягивать нельзя. Мы очень рады, что у вас имеются успехи. Но имейте в виду, что если вы завтра ударите как следует на Мгу, с тем чтобы прорвать или обойти оборону Мги, то получите от нас две хорошие кадровые дивизии и, может быть, новую танковую бригаду. Но если отложите завтрашний удар, даю вам слово, что вы не получите ни двух дивизий, ни танковой бригады.

— Постараюсь выполнить Ваши указания и обязательно получить Вами обещанное», — бодро отрапортовал Кулик.

Перед нами какой-то театр абсурда. Резервы и подкрепления даются командующему как награда за хорошее поведение, а не по соображениям оперативной целесообразности. Начнешь наступление в срок — получишь две свежие дивизии. Не начнешь — не получишь ничего. Почему-то Сталину не приходило в голову самое простое решение — если не доволен командующим армии, сомневаешься в его способностях, не лучше ли его заменить? Верховный предпочитал играть с Куликом, как кошка с мышкой. С командования пока не снимал, но и обещанных дивизий так и не дал.

Войска 54-й армии захватить Мгу не смогли. Кулика Сталин крепко отругал, за то что тот так и не сумел разорвать кольцо блокады. Вот какой разговор по прямому проводу состоялся у них 20 сентября:

«Сталин, В эти два дня, 21-го и 22-го, надо пробить брешь во фронте противника и соединиться с ленинградцами, а потом уже будет поздно (Иосиф Виссарионович все еще верил, что в самое ближайшее время немцы попытаются взять город штурмом. — Б. С). Вы очень запоздали. Надо наверстать потерянное время. В противном случае, если вы будете еще запаздывать, немцы успеют превратить каждую деревню в крепость, и вам никогда уже не придется соединиться с ленинградцами.

Кулик, Только вернулся из боя. Целый день шел сильный бой за взятие Синявина и за взятие Воронова. Противник переходил несколько раз в контратаки, несмотря на губительный огонь с нашей стороны (я применил сегодня оба РС (только что появившиеся на фронте реактивные установки залпового огня «катюши». — Б. С), ввел все резервы), но успеха не имел.

Сталин, Новые дивизии и бригада даются вам не для взятия станции Мга, а для развития успеха после взятия станция Мга. Наличных сил вполне достаточно, чтобы станцию Мга взять не один раз, а дважды.

Кулик. Докладываю, что наличными силами без ввода новых частей станции Мга не взять».

Григорий Иванович оказался абсолютно прав: сил и средств для взятия злополучной станции, отрезавшей Ленинград от Большой земли, было недостаточно. Но высочайшего гнева не избежал. 29 сентября Кулика отозвали из Ленинграда в Москву.

После Ленинграда Сталин направил Кулика как представителя Ставки в Ростов, приказав не допустить захвата противником «ворот на Кавказ». По поручению Верховного маршал, прибывший в Ростов 11 октября, сформировал новую, 56-ю, армию, в октябре брошенную на оборону подступов к городу. Но ночью 10 ноября раздался внезапный звонок Сталина.

Следующая командировка Кулика оказалась для его карьеры роковой. В ноябре немецкие войска прорвались в Крым через перекопские укрепления и устремились к Севастополю и Керченскому полуострову. Сталин отправил Кулика в Керчь спасать положение. О том, как развивались события, мы можем узнать из стенограммы судебного процесса, состоявшегося 16 февраля 1942 года. Военная коллегия Верховного Суда судила Григория Ивановича за то, что он санкционировал отход советских войск с Керченского полуострова без разрешения Верховного Главнокомандования.

«— Где вы находились в ночь на 10 ноября?» — спросил председательствующий В.В. Ульрих.

«— В Ростове», — ответил Кулик.

«— Кто передал вам приказ вылететь в Керчь?» — продолжал допрос Ульрих.

«— Мне лично звонил товарищ Сталин», — сообщил суду маршал.

«— Что товарищ Сталин вам сказал?» — ласково осведомился председательствующий.

И Кулик рассказал, как было дело: «Насколько помню, товарищ Сталин мне сказал по телефону: «Прошу, поезжайте в Керчь. Помогите Левченко (вице-адмиралу, командующему войсками Крыма. — Б. С.) навести там порядок. Нужно не допустить противника на Кавказ и удержать Керченский район. Вам дается 302-я дивизия. Как можно скорее продвигайте ее». Отмечу, что на суде Григорий Иванович некоторые детали из разговора со Сталиным предпочел опустить. В объяснительной же записке по поводу сдачи Керчи, написанной на имя Верховного в конце января 42-го, Кулик процитировал этот разговор гораздо более подробно: «Иосиф Виссарионович тогда сказал еще: «Для усиления 51-й армии передается 302-я горная дивизия, расположенная по северокавказскому побережью, нужно скорее ее собрать и форсированным маршем двинуть к Керченскому проливу. Примите меры к ее правильному использованию. Да, еще. У нас имеются сведения, что вы беспробудно пьянствуете и ведете развратный образ жизни. Это недопустимо». Тогда это прозвучало грозным предостережением. Пил-то Кулик не больше и не меньше большинства советских генералов и маршалов. Но раз сам Иосиф Виссарионович обвиняет тебя в пьянстве и моральном разложении, то это признак грозный. Так просто подобные обвинения не выдвигают. Значит, Сталин решил от него изба-виться или, в лучшем случае, отодвинуть далеко в тень.

Судей очень интересовала точная хронология путешествия Кулика из Ростова в Керчь. Выяснилось, что из Ростова маршал вылетел 10 ноября примерно в час дня и в тот же день прибыл в Краснодар. Из Краснодара же Григорий Иванович продолжил путь на автомобиле, так как погода была нелетная. Это обстоятельство показалось Ульриху подозрительным, и он спросил:

«— На каком самолете прилетели?»

«— На «Дугласе»», — ответил Кулик, не видя подвоха.

«— Погода могла измениться. Самолетом скорее можно было добраться. Почему выехали машиной?» — продолжал допытываться многоопытный армвоенюрист.

«— Погода тогда была нелетная», — упрямо продолжал твердить Григорий Иванович. — «Самолет я в тот же день послал со своим адъютантом подполковником Валюшкиным в Свердловск за своей женой».

Кулик и не заметил, как попал в ловушку. Какая тут нелетная погода, если в Свердловск самолет спокойно улетел? И Ульрих продолжал топить вконец запутавшегося маршала: