Борис Соколов - Истребленные маршалы

Противник сосредоточивает на моем правом фланге довольно сильную группировку. Жду с завтрашнего дня перехода его в наступление. Меры для отражения наступления мною приняты, думаю отбить его атаки и немедленно перейти в контрнаступление. За последние четыре дня нами уничтожено минимум 70 танков. Во второй половине 13 сентября был сильный бой в районе Горного Хандрово, где было уничтожено 28 танков и батальон пехоты, но противник все время, в особенности сегодня, начал проявлять большую активность. Все.

Жуков: Григорий Иванович, спасибо за информацию. У меня к тебе настойчивая просьба — не ожидать наступления противника, а немедленно организовать артподготовку и перейти в наступление в общем направлении на Мгу.

Кулик: Понятно. Я думаю, 16-17-го.

Жуков: 16—17-го поздно! Противник мобильный, надо его упредить. Я уверен, что, если развернешь наступление, будешь иметь большие профессии. Если не сможешь все же завтра наступать, прошу всю твою авиацию бросить на разгром противника в районе Поддолово — Корделево — Черная Речка — Аннолово. Все эти пункты находятся на реке Ижора, в 4–5 километрах юго-восточнее Слуцка. Сюда необходимо направлять удары в течение всего дня, хотя бы малыми партиями, чтобы не дать противнику поднять головы. Но это как крайняя мера. Очень прошу атаковать противника и скорее двигать конницу в тыл противника. У меня все.

Кулик: Завтра перейти в наступление не могу, так как не подтянута артиллерия, не проработано на месте взаимодействие и не все части вышли на исходное положение. Мне только что сообщили, что противник в 23 часа перешел в наступление в районе Шлиссельбург — Липка — Синявино — Гонтовая Липка. Наступление отбито. Если противник завтра не перейдет в общее наступление, то просьбу твою о действиях авиации по пунктам, указанным тобою, выполню.

Жуков: Противник не в наступление переходил, а вел ночную силовую разведку! Каждую разведку или мелкие действия врага некоторые, к сожалению, принимают за наступление.

Ясно, что вы прежде всего заботитесь о благополучии 54-й армии и, видимо, вас недостаточно беспокоит создавшаяся обстановка под Ленинградом. Вы должны понять, что мне приходится прямо с заводов бросать людей навстречу атакующему противнику, не ожидая отработки взаимодействия на местности. Понял, что рассчитывать на активный маневр с вашей стороны не могу. Буду решать задачу сам. Должен заметить, что меня поражает отсутствие взаимодействия между вашей группировкой и фронтом. По-моему, на вашем месте Суворов поступил бы иначе. Извините за прямоту, но мне не до дипломатии. Желаю всего лучшего!»

Не пожалел Георгий Константинович язвительных слов в адрес Григория Ивановича! Словно забыл, что когда-то именно Кулик двигал его к верхним ступеням военной иерархии. На последнем в своей жизни судебном процессе, уже глядя в лицо смерти, Григорий Иванович признал: «У меня были хорошие отношения с Жуковым. Он был моим выдвиженцем. Я его представил к выдвижению во время боевой операции на Халхин-Голе. Жуков там себя проявил очень хорошо и быстро пошел на выдвижение». Тогда, в августе 50-го, Жуков был в глубокой опале, и подсудимому, обвиняемому по расстрельным статьям, не было резону что-либо придумывать о своем покровительстве Жукову в прошлом, только ухудшая тем самым собственное положение.

Но вернемся в сентябрь 41-го, под Ленинград. Ни Ворошилов, ни Жуков, ни Сталин не знали, что еще 6 сентября Гитлер отдал «Директиву № 35», объявляющую Ленинград «второстепенным театром военных действий». Командующий группы армий «Север» фельдмаршал риттер Вильгельм фон Лееб должен был ограничиться блокадой города и не позднее 15 сентября передать группе армий «Центр» обе танковые группы и значительную часть авиации для предстоящего генерального наступления на Москву. Штурм Ленинграда потребовал бы больших жертв и значительного времени, которого у Гитлера в преддверии зимы уже не было. Он решил постараться захватить главную стратегическую цель — Москву, рассчитывая овладеть Ленинградом позднее, когда его защитники будут истощены блокадой. Правда, 12 сентября фюрер издал новую директиву, в развитие предыдущей, где указывалось, что «авиационные и танковые силы не должны перебрасываться до установления полной блокады. Поэтому определенная «Директивой № 35» дата переброски может быть отложена на несколько дней». Фактически она была отложена до 17 сентября. Ранее этого срока все равно не было возможности начать выдвижение на московское направление соединений группы «Центр», задействованных на Украине. Ленинградскому фронту оставалось продержаться всего несколько дней, после чего натиск неприятеля, захватившего пригороды Ленинграда, неизбежно должен был ослабеть.

Жуков, повторяю, не мог знать об этих директивах Гитлера и полагал, что главной целью группы армий «Север» по-прежнему остается захват города. Он сосредоточил основные силы для отражения немецкого наступления в районе Пулковских высот. 17 сентября, в день, когда немцы вывели из сражения за Ленинград основные силы 3-й и 4-й танковых групп и 8-й авиационный корпус, появился грозный жуковский приказ: «Военный Совет Ленинградского фронта приказывает объявить всему командному, политическому и рядовому составу, обороняющему указанный рубеж, что за оставление без письменного приказа Военного Совета фронта и армии указанного рубежа все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу». По свидетельству главного маршала авиации А.Е. Голованова, Жуков сам проводил в жизнь этот приказ — заставлял пулеметчиков стрелять по отходящим батальонам.

Лееб продолжал наступление на ближних подступах к Ленинграду, теперь уже только с целью отвлечь побольше сил Ленинградского фронта с любаньского направления, где им навстречу с целью прорыва блокады наступала 54-я армия маршала Кулика. Жуков же полагал, что враг все еще стремится овладеть городом, и концентрировал основные силы на обороне ближних подступов к «колыбели пролетарской революции», а не на прорыве. Даже когда после 16 сентября под Ленинградом перестали действовать танковые соединения и резко упала активность люфтваффе, Георгий Константинович продолжал контратаковать в районе Пулкова, а не у Невской Дубровки, навстречу 54-й армии. Для прорыва блокады он использовал только одну стрелковую дивизию, подкрепленную одной бригадой. Этих сил было явно недостаточно для наступления. Однако днем 14-го сентября, буквально накануне разговора с Куликом, Жукову, к сожалению, удалось убедить начальника Генерального штаба маршала Шапошникова в своей правоте. Командующий Ленинградского фронта заявил: «Удар во взаимодействии с Куликом буду готовить, но провести его мы сможем только после ликвидации красносельской группировки противника». И Борис Михайлович с готовностью согласился: «Сейчас, конечно, центр внимания должен быть направлен на ликвидацию красносельского прорыва, а затем на взаимодействие с Куликом».