Борис Соколов - Истребленные маршалы

Свадьбу Григорий Иванович и Оля сыграли в октябре 40-го. Гуляли на широкую ногу: вино из Молдавии и с Кавказа, царские сорта сибирских и дальневосточных рыб, фрукты из Средней Азии. На свадьбе был сам Сталин. Он пожелал дорогому другу Григорию Ивановичу и его молодой жене долгой и счастливой жизни, крикнул «Горько!». Всем гостям казалось, что Иосиф Виссарионович благоволит маршалу. Но не был ли этот нежданный визит на куликовскую свадьбу явлением в написанной и поставленной Сталиным дьявольской пьесе, финалом которой должна была стать смерть жениха? Ведь так же играл Иосиф Виссарионович с Михаилом Ефимовичем Кольцовым, перед самым арестом наградив редактора «Огонька» орденом Ленина и санкционировав его избрание в Академию наук. Может быть, и звание маршала, и Золотая Звезда Героя, и подчеркнутое внимание к Кулику на свадьбе должны были только оттенить дальнейшее падение, которое было предрешено уже тогда, в 40-м? Мне лично эта версия кажется фантастической, годной только для исторического триллера. Не стал бы Сталин делать заместителем наркома обороны и начальником Главного Артиллерийского управления, ответственного за вооружение Красной Армии, человека, которому не доверял. Кулик — это не Михаил Кольцов, заменить редактора даже очень популярного журнала легче и безопаснее, чем одного из руководителей Красной Армии. Хотя, конечно, Иосиф Виссарионович был глубоко убежден, что незаменимых людей нет, будь то редактор или маршал. На Кулика же компромат начали активно собирать в самый канун и в первые дни Великой Отечественной войны.

В рамках начавшего раскручиваться в мае 41-го «дела авиаторов» был арестован нарком вооружения БЛ. Ванников. Под давлением следователей НКВД, пригрозивших как следует его поколотить, Борис Львович признался, что состоит в заговорщической организации, членом которой назвал и Кулика. За несколько дней до нападения Германии на Советский Союз был арестован заместитель Кулика по политической части Г.К. Савченко. 28 июня 1941 года Георгий Косьмич, явно под диктовку следователя НКГБ Голенищева, показал: «Кулик говорил, что нужно в работе Артиллерийского управления создавать внешнюю шумиху, показывать мнимые успехи, а на деле принимать возможные меры к ослаблению обороноспособности страны.

Единственная реальная сила, говорил Кулик, которая может нам помочь изменить существующее положение в стране, это война с Германией. Эта война неизбежна, и к ней надо готовиться с таким расчетом, чтобы обеспечить поражение Красной Армии в первых же боях. Соглашаясь с Куликом, я рассказал ему о своей прошлой заговорщической связи с Гиттисом (ком-кором, расстрелянным в 1938 году. — Б.С. ). В итоге мы договорились о совместном проведении вредительской работы в системе Артиллерийского управления». Сталин срочно искал кандидатов в виновники сокрушительных поражений Красной Армии в первых же боях с немцами.

В протоколах допросов Савченко отразились не только фантастические признания об их с Куликом вредительской работе, но и реальные разговоры, которые вел начальник Артиллерийского управления со своим заместителем. «— Скажи, Георгий Косьмич, до каких пор я буду втолковывать всем наверху, что никакой я не диверсант, не вредитель, что мне просто не с кем работать?» — сетовал Кулик.

«— Это не работа, а одна нервотрепка», — соглашался Савченко. — «Неужели не ясно, что нельзя одной рукой дыры в собственном костюме делать, а другой штопать, чтобы незаметно было».

«— Мне кажется, что мы куда-то не туда едем», — продолжал делиться крамольными мыслями Григорий Иванович. — «Слишком много людей по тюрьмам рассовали. Не с кем будет воевать, если придется. Что-то с Советской властью не то происходит. Не за то мы воевали».

«— Что же делать?» — спросил ошеломленный Георгий Косьмич.

«— Обстановка сложная. С протестом не больно вылезешь», —помрачнев, ответил Кулик. — «Вон Тухачевский и Уборевич вылезли. Где они сейчас?»

И Савченко с Куликом, взяв в союзники еще одного «испанца» — недавно назначенного начальником Авто-бронетанкового управления Дмитрия Григорьевича Павлова, — решились на опрометчивый шаг, о котором впоследствии им пришлось горько пожалеть. В 1938 году они написали письмо Сталину, где просили остановить репрессии в „армии. Вдова Павлова Александра Федоровна в письме на имя Н.С. Хрущева 20 апреля 1956 года, где просила реабилитировать мужа, рассказала о злополучном письме: «Я считаю, что в обвинении Павлова и его уничтожении (напомню, что Дмитрия Григорьевича расстреляли в июле 41-го, обвинив в поражении Западного фронта. — Б. С.) был кое-кто заинтересован. Возможно, Берия, и вот почему: Павлов Д.Г. выступал против арестов 1937–1938 годов.

В 1938 году летом Павлов Д.Г., Аллилуев Павел Сергеевич (комиссар Автобронетанкового управления) и Кулик Г.И. (начальник Арт. управления) подали лично товарищу Сталину петицию с просьбой прекратить массовые аресты старых кадровых командиров. Из этих трех человек — не знаю, жив ли Кулик Г.И., а что касается Аллилуева, то он скоропостижно скончался в том же году, на другой день после приезда с курорта. Но о факте подачи петиции лично Сталину, вероятно, известно К.Е. Ворошилову. Я предполагаю это потому, что перед тем как пойти к тов. Сталину, Аллилуев и Павлов ездили на дачу к К.Е. Ворошилову (лето 1938 года)».

Здесь Александра Федоровна ошиблась только в двух пунктах. Вместе с Куликом и Павловым письмо с просьбой остановить репрессии в Красной Армии подписал не только комиссар Автобронетанкового управления П.С. Аллилуев, но и комиссар Артиллерийского управления Г. К. Савченко. Ошибка эта вполне объяснима. Савченко Александра Федоровна вообще могла не знать. И вдова Дмитрия Григорьевича, вероятно, зря грешила на Берию. Лаврентий Павлович возглавил НКВД только в ноябре 38-го, несколько месяцев спустя после письма Кулика, Павлова и Савченко. К тому же Берия как раз и призван был уменьшить размах репрессий, достигший апогея при Ежове. Новый нарком освободил некоторых из тех, кто был арестован его предшественником. Петиция четырех как будто укладывалась в рамки борьбы с «перегибами ежовщины» и сама по себе не могла быть поставлена в вину подписавшим ее военным руководителям. К аресту же и расстрелу Павлова в 1941 году Берия не имел отношения.

Сам же Дмитрий Григорьевич на скоротечном следствии в июле 41-го показал: «В 1938 году на заседании Главного Военного Совета в присутствии членов Политбюро я поддержал выступление комиссара Артиллерийского управления Савченко о развале дисциплины в армии из-за арестов командного состава. После этого мне и Савченко было предложено написать письменный документ на сей счет. Основным автором документа являлся Кулик. Содержание документа мы обсуждали в группе руководящего состава (мнимого антисоветского заговора. — Б.С. ) в лице меня, Кулика, Савченко и Мерецкова.