Ludmi Nuez - Моя жизнь — что это было?

Женщины нас покормили, дали мне матрац и после бессонной ночи в автобусе и трудного дня я спала, как убитая. Утром где-то в полвосьмого за женщинами пришёл «разводящий» и увёл их, включая и мою компаньоншу; я осталась одна.

Мне было очень тревожно: я не представляла, куда я пойду, когда снова окажусь в Нью-Йорке, покупать билет на автобус за свои деньги я тоже не была согласна. Я оделась и вышла на улицу (к счастью, нашла ключи от квартиры). Всё было заметено снегом. Вокруг были такие же 6-7-этажные дома и я не видела ни одного магазина. С трудом по снегу выбралась на шоссе и увидела маленький магазинчик. Не помню, что я купила там поесть, но самое важное — я купила там телефонную карту: я решила позвонить Свете в Канаду, больше же всё равно звонить было некому. Вернулась домой, позвонила ей, рассказала о своих перипетиях; она посоветовала купить газету и поискать объявления о работе. Я снова пошла в тот магазин, купила газету и стала звонить по нескольким русскоязычным адресатам. По двум из них мне ответили, что, к сожалению, уже взяли кого-то, а вот по третьему номеру некая Клава вызвалась мне помочь после того, как я объяснила ей свою ситуацию — о том, что не хочу попасть в рабство и что это срочно. Она сказала, что, возможно, сможет мне помочь с работой, что приедет сегодня на автостанцию к вечернему автобусу на Нью-Йорк и заберёт меня.

Больше надеяться было не на кого. Я с нетерпением ждала, когда за мной придут. Автобус уходил в 9 вечера. Езды до станции было минут сорок. Я надеялась на то, что водитель придет часам к 8, но он пришел в 7. Когда мы с ним были уже у кассы и подошла очередь брать билет, он сказал: «давай деньги» (50$), я отказываюсь, он требует, я снова отказываюсь, говорю — «покупайте сами, раз отправляете меня назад, я уже потратилась на приезд сюда.» Он был страшно злой. потому что он рассчитывал, что я куплю себе билет и он сможет побыстрей уехать, а не тут-то было! Время подходило к 9, посадка на автобус началась, а он так и не мог от меня отвязаться, а я от него. Правда он сказал мне, что назад он меня не повезёт и, если я не уеду с этим автобусом, то мне придется ждать следующего до 11 утра. Такая перспектива мне тоже не улыбалась. А Клава всё не появлялась, и я была уже в отчаянии, когда без пяти девять я, отойдя в сторонку, увидела её, вылезающей из машины и бегущей вместе со своей внучкой ко мне навстречу (я ей описала по телефону, как я буду выглядеть). Ура! — миссия не была провалена! И я, как говорится, «была такова»!

У этой Клавы я находилась пару дней. Очень скоро я поняла, что про бескорыстную помощь ближнего в Америке можно забыть: там всё есть бизнес!

Клава специализировалась на водительских правах, она как-то их продавала, ну не прямо так продавала, а договаривалась, чтобы, ничего не понимающий по-английски человек, мог дать экзамен и получить их. Первый этап её участия стоил порядка 60$ (точно уже не помню), и она выудила из меня эти деньги. Клава была из Одессы, занимала там какой-то нехилый пост, в сущности, была не стерва, но, в общем, «одесситка». За еду, которую мы покупали, расплачивалась, конечно, я. Но моих денег оставалось маловато, и, если я хотела дожить в Америке до даты обратного билета, а это было через три месяца, то мне необходимо было работать.

И Клава смогла договориться с одним поляком, у которого был свой минивэн, и бизнес, заключавшийся в том, что он развозил 10—12 женщин в этом минивэне на работу по уборке домов, которую он же им и обеспечивал. Одновременно Клава пристроила меня на квартиру к одним украинцам (а там, в Детройте, их было 90% из наших), которые временно меня приютили за 100$ в месяц в отдельной комнатушке, а жили они, как все там, в двухэтажном деревянном домике, снимали второй этаж. Вот оттуда я и вышла в полседьмого утра в первый день к подъезжавшему минивэну. Я была первой, потом поляк заезжал ещё за десятью женщинами, потом развозил их по адресам, а меня высадил последней, уже где-то в десятом часу утра. Я помню, что это был очень грязный дом, и что во время работы с пылесосом вдруг он открылся и меня обволокло пылью. Я была вся грязная, мне было противно, да ещё хозяйка обвинила меня, что это я чуть ли не сломала пылесос. Приехал за мной поляк первой, и опять я ездила с ним до последнего человека, так что заработала я мало, а попала домой поздно, страшно уставшая и голодная. Но, самое главное, мне надо было помыть голову и всё остальное, а душа не было или он не работал, и ещё ушло время на то, чтобы подогреть достаточно воды и я помню, как я мылась в каком-то чердачном помещении, как я поздно легла спать, а на утро опять надо было вставать рано, и неотдохнувшее тело болело.

Не помню, сколько дней я отрабатывала этому поляку за его услуги, но, в общем, я постепенно втянулась, и иногда мне попадались не самые ужасные дома, иногда везло и даже немножко чем-то подкармливали, но это было редко, я сама брала с собой какой-нибудь бутерброд или яблоко. Клава снова проявила оперативность и сняла для меня и одной одиночки — западной украинки второй этаж в одном доме. Плата за проживание увеличилась, но других вариантов не было — к бывшим хозяевам приехала дочка и надо было освободить комнату. Так прошёл январь, а за ним февраль. Однажды, поднимаясь в одном доме по лестнице с тяжёлым пылесосом я «сорвала себе спину», в общем меня пронзила острая боль, я кое-как доработала, в минивэне сидеть почти уже не могла; что делать, было непонятно, потому что все женщины говорили одно и то же: один день пребывания в больнице обойдется более тысячи долларов, приводили при этом разные примеры своих знакомых. Сутки я пролежала в кровати, но боль не проходила и пронзала меня при всяком движении, и я не выдержала, еле надела на себя ботинки и побрела в госпиталь. Мужик в приемном отделении стал спрашивать у меня страховку. Я отвечала ему, что страховки нет, но есть острая боль, он опять про страховку, а я опять своё; наконец, достала испанскую медицинскую карточку, показала её ему, и он, сделав с неё копию, наконец! пропустил меня для осмотра. (Испанская страховка не признается в Америке, но он или не знал этого, или ему надоело со мной пререкаться, и он решил отстать от меня). В больнице мне сделали рентген и сказали, что ничего не обнаружили, я подозревала причиной боли камни в почке, но мне сказали, что обследование почек стоит дорого и они его делать не будут. Но капельница и укол немного помогли, и на следующий день меня отправили домой.

Эта боль, уже не такая сильная, меня преследовала еще несколько дней, и я решила, что, наверное, хватит экспериментов, тем более, что позвонила Фр-ко, рассказала ему об этом, и он, несмотря на свою обиду, что я опять насвоевольничала, поехав в Америку, сказал мне, чтоб возвращалась в Испанию, что «нечего в нашем возрасте тяжелыми работами заниматься».