Борис Ерёмин - Воздушные бойцы

— Ну это хорошо! — заключил командир полка, окидывая меня быстрым проницательным взглядом.

Был он среднего роста, плотный, очень динамичный. Думаю, мы с ним сразу взяли верный тон во взаимоотношениях. Были мы одних лет, в одном звании. Меня назначили командиром 2-й эскадрильи. Командиром 1-й эскадрильи был капитан Королев, 3-й эскадрильи — капитан Голубев. Штурманом полка назначили Михаила Баранова.

С Барановым я быстро сдружился. Он был однофамильцем моего бывшего командира и старого друга Николая Баранова, и кроме этого случайного совпадения фамилий, ничего общего между ними не было. Мы много разговаривали о нелегких боях под Калачом. В одном из этих боев Михаил Баранов, как я уже говорил, обил сразу четыре немецких самолета. Баранов мне, в свою очередь, рассказал, что на него произвели большое впечатление весной сорок второго года статьи «7 против 25» о бое, который мы провели под Харьковом.

К сожалению, Михаил Баранов прожил недолгую жизнь. Он погиб после разгрома гитлеровцев под Сталинградом в период начавшегося наступления наших войск. Похоронен он юго-западнее Сталинграда, в поселке Котельниково; надгробная плита установлена на Мамаевом кургане.

Из разных истребительных частей в 9-й гвардейский полк продолжали прибывать летчики. Из 4-го полка прибыли очень сильные истребители Амет-Хан Султан и Лавриненков (будущие дважды Герои Советского Союза), Борисов. Из 27-го полка — Ковачевич, Чиликин; из других, частей — Дранищев, Костырко, Сержантов, Плотников, Остапченко и другие известные на Сталинградском фронте летчики. Каждый имел на своем счету по 8–10 сбитых самолетов противника и совершил десятки боевых вылетов.

Лев Шестаков вместе с нами энергично взялся за учебу. Мы детально проанализировали ряд боев, проведенных в разное время на различных участках фронта. Изучали сильные и слабые стороны самолетов и летчиков противника. Поощрялся на занятиях критический обмен мнениями. Все это позволяло находить интересные обобщения и предложения по совершенствованию тактики воздушного боя истребителей. Наши занятия летчики стали называть «академией воздушного боя». Тут каждому из нас было над чем поразмыслить и чему поучиться. Я с большим уважением относился к умению Шестакова находить новые способы атаки в новые тактические приемы. Мы часто беседовали с ним вдвоем, и я иногда ловил себя на мысли, что в спорах со [140] мной — а споры бывали! — он проверяет какие-то свои варианты. Наш командир был человеком ищущим, шаблонов терпеть не мог. Будучи незаурядным мастером атаки, Шестаков сам не раз демонстрировал свои приемы в бою. Основные принципы атаки он излагал, как азы, — сжато и уверенно. Главное, считал он, всегда иметь преимущество в высоте (а это — и преимущество в скорости, и выбор наиболее удачной позиции); группу необходимо эшелонировать по высотам — это обеспечивает свободу маневра в дополнение к скорости; солнце надо держать за спиной — пусть враг слепнет, высматривая тебя со стороны солнца; огонь открывать с дистанции 100 метров и ближе; не атаковать строго в хвост, а атаковать под ракурсом одна или две четверти, а если снизу — то под углом сорок пять градусов. И многое другое, столь же неоспоримое и проверенное нами на собственном опыте. Все эти «заповеди истребителя» мы давно уже применяли в бою, но Шестаков умел всегда сконцентрировать в сгусток все самое нужное, а на эти азы наслаивались уже дальнейшие разнообразные тактические нюансы.

В те дни на фронт уже широко пошли серийные машины, которые по многим показателям превосходили немецкую технику. В авиаполки интенсивно поступали новенькие Як-1 и Як-7, штурмовик Ил-2 со стрелком, прекрасный истребитель Ла-5 (впоследствии — Ла-7). Эта техника позволяла осуществлять новые тактические приемы в бою, стало быть, надо было искать и новые боевые порядки в тактике применения боевых самолетов.

Само собой разумеется, что Шестаков большое внимание уделял тренировкам в пилотаже. Как-то, обращаясь ко мне, командир полка сказал:

— Пойдем, Борис Николаевич, проведем над аэродромом показательный бой. Пусть ребята посмотрят!

Мы обговорили условия боя. Бой был свободный с точки зрения способов маневрирования. Взлетели на Як-1. Летчики всего полка собрались у землянки, а мы набрали высоту и над центром аэродрома разошлись.

Я сразу почувствовал в сопернике мастера. Перегрузки — предельные. Испытывая перегрузки, мой самолет дрожал. Мы с командиром стремились провести бой таким образом, чтобы показать наблюдавшим за нами летчикам весь арсенал приемов. Маневрировал Шестаков в высшей степени целесообразно и грамотно. Это всегда безошибочно указывает на высокое мастерство летчика. Каждый раз, когда он начинал очередной маневр, я должен был с ходу находить [141] какие-то контрмеры. Получалась импровизация с полной выкладкой сил. Мы не стремились к условной победе — задача была показать процесс боя как таковой. После посадки Шестаков детально разобрал наш показательный бой с личным составом.

Когда летчик ошибался при выполнении фигур пилотажа или в расчете и профиле посадки, Шестаков сильно переживал и возмущался. Я говорил:

— Лев Львович, что ты из себя выходишь? Будь поспокойнее!

— Не могу! — отвечал он. — Раз летчик попал в нашу группу, он должен все делать только на отлично.

Возразить было нечего.

Надо заметить, что в 9-м гвардейском полку наряду с опытными летчиками было и немало перспективной молодежи. Некоторые молодые летчики воевать начали совсем недавно, но уже обратили на себя внимание. Понятно, что, находясь в одном полку с известными истребителями, они быстрее усваивали премудрости воздушного боя. А Шестаков, конечно, делал все, чтобы передача боевого опыта шла как можно продуктивней.

В нашей 2-й эскадрилье подобрались очень сильные летчики: Мартынов, Дранищев, Лавриненков, Костырко, Бондаренко, Стринадько. Моим заместителем был Герой Советского Союза капитан В. А. Серогодский. Мы готовились к предстоящим боям с большой ответственностью. Помимо летной мы много внимания уделяли инженерно-технической подготовке летчиков. Летчики обязаны были хорошо знать особенности своих и чужих машин. В этой работе большую помощь нам оказал инженер полка Дмитрий Сергеевич Спиридонов.

В небе Сталинграда по-прежнему шли тяжелые бои, но уже начиналось сосредоточение сил для контрнаступления. Эти силы, незаметно для гитлеровцев, страна исподволь накапливала для нанесения сокрушительного удара. Завершалась подготовка к дальнейшим боям и в нашем 9-м гвардейском полку, на который командование воздушной армии возлагало большие надежды.

В ночь с 18 на 19 ноября 1942 года в частях и подразделениях Сталинградского фронта зачитывалось обращение Военного совета фронта к воинам. Мне было приказано построить личный состав и зачитать обращение перед строем. Построение было срочное, людей подняли в позднее время, и потому то и дело слышались недоуменные голоса: