Владимир Владимиров - Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг.

По дороге до Гайнаша мы проехали беспрепятственно, но войска находились в окопах и артиллерия на позициях. Прибыв туда, я узнал, что, по их сведениям, в Пернове высадился десант, и ожидается высадка такового в Гайнаше, почему войска находятся в полной боевой готовности, но неприятеля они не видели и выстрелов его не слыхали и не видали. Наблюдение за горизонтом также не обнаружило присутствия каких-либо судов на горизонте. Повидавшись с осведомителями, в числе коих был и местный богач, владелец пароходов, я узнал от них, что слухи о десанте исходят от рыбаков-контрабандистов, продолжающих, несмотря на запрещение ловли рыбы в Рижском заливе, вести таковую и ходящих на своих парусниках к побережью за Ригой, занятого уже противником. Собрав сведения, не имеющие особого значения, и переночевав в Гайнаше, мы на другой день возвратились в Пернов. Фабрика «Вальдгоф» и склады же догорали, и в городе бомбардировкой было повреждено несколько домов, а также и дом, в котором помещался кордон пограничной стражи. Больше никаких разрушений не было, и никакой десант не высаживался, тем не менее все находившиеся в гавани суда, застрявшие ввиду объявления войны, коммерческие грузовики были взорваны и затоплены по распоряжению Ласского. Зафиксировав эти факты и вернувшись через Ревель в Петроград, я был поражен, прочитав в «Биржовке» [124] и др. газетах о геройской защите нашими войсками города Пернова от попытки немцев высадить десант, причем неприятель, разрушив вокзал и много домов в городе, затопив своими снарядами коммерческие суда и спалив также во время бомбардировки фабрику «Вальдгоф», был отбит, причем потерял транспорт с войсками и, по-видимому, ушел в море из-за аварии на остальных судах, произведенных нашими снарядами. При отражении десанта особенно отличился полковник Родзянко, руководивший обороной.

Посмеявшись, я доложил генералу Бонч-Бруевичу обо всем виденном, результатах поездки и выразил удивление фантазии корреспондента. «Что же делать?» – сказал генерал. «Так пишутся все реляции».

Выполнение задачи по насаждению резидентуры в районе за Ригой

Непосредственного участия в этой операции я не принимал, а оказывал лишь содействие командированному вместе со мной капитану Берману, в сентябре 1915 года, связав его с известным мне ранее жандармским ротмистром Дмитриевым, служившим ранее в Либаве и эвакуированным за занятием таковой в Ригу [125]. Почему эту задачу выполняли чины VI армии, когда это уже был район только что сформированной XII армии, – я не знаю.

Пуск разведчиков

Кроме того, я принял участие в пуске разведчиков за сторожевое охранение за Ригой. Производилось это следующим образом: в районе расположения дивизии, насколько помню, каких-то сибирских стрелков, собирались в штабе люди, предназначенные к выпуску за сторожевое охранение. Все они были из жителей местностей, занятых противником, тут были и старики, и молодые, и женщины c детьми, и мальчики, и девочки. Всем им давалось одно задание: перебежать к противнику, разведать его расположение, численность и названия войск и возвратиться обратно. В обеспечение их возвращения из семьи шел кто-либо один, муж или жена и т. п., кроме того, ничего из своего домашнего скарба брать не разрешалось, равно и ценных вещей. Им приказывалось: перейдя через наше сторожевое охранение ночью, остановиться и выждать наступления утра, когда при свете дня идти по дороге к противнику открыто и все время махать белым платком или тряпкой, и, дойдя до неприятельского расположения и будучи задержанным, объяснить, что они из такого-то селения и перебежали потому, что их муж или жена умерли и они решили вернуться.

Собрав человек 5–6, я отправился с соответствующими пропусками в сторожевое охранение, где темной ночью в дождь вывел их за таковые версты на 1½ и, распустив их вечером, приказал поступить согласно указаний, а сам возвратился обратно. Опускаю поездку по шоссе по направлению к Двинску, по реке Двине под огнем неприятеля и возвращения обратно в Ригу, как не имеющую значения. По выполнении поручения возвратился в Петербург и далее в Кронштадт.

Обследование городов Вольмара, Феллина и Вендена

Обследование городов Вольмара, Феллина и Вендена, произведенное мною в октябре 1915 года по поручению штаба главнокомандующего Северным фронтом, куда в это время уже был назначен на должность начальника штаба генерал-майор Бонч-Бруевич, не представляет особого интереса. Те же бароны, то же угнетение населения с некоторыми оттенками, те же отношения с администрацией и та же неприязнь ко всему русскому. Лишь в городе Феллине мне пришлось столкнуться с личностью, которая обратила мое внимание. Это был полицейский пристав, некто барон Кордо, запасной корнет лейб-гвардии Конного полка, который вел открыто агитацию в пользу Германии, ругая и глумясь над всем русским. Радовался поражению русских войск, особенно поражению Варшавы, говорил, что скоро будет занята и Рига, и весь Прибалтийский край будет присоединен к прусской короне под главенством Вильгельма II, их природного государя, и все революционеры, смутьяны и русские попы будут перевешаны, и что он сам примет с удовольствием участие в карательных экспедициях, которые необходимо провести в Феллине и уезде для окончательного искоренения тех элементов, которые производили беспорядки в 1906 году и этих местностях. Обо всем замеченном были составлены доклады, насколько помню по каждому городу, и представлены в штаб. Результаты мне неизвестны.

Вызов в Псков и доклад генералу Рузскому

В начале ноября месяца 1915 года я был вызван телеграммой начальника штаба северного фронта генерал-майора Бонч-Бруевича в Псков, прибыв куда, мне было сказано, чтобы я приготовился к личному докладу генералу Рузскому [126], который выразил желание выслушать меня с целью ознакомления с общим положением Прибалтийского края, и особенно Балтийского флота, в отношении как военного шпионажа, так и в политическом и экономическом отношении.

Вечером я был вызван начальником штаба, с каковым вместе я прошел на квартиру к генералу Рузскому. В квартире я застал выходящими от него контр-адмирала Русина [127] и капитана I ранга и, прождав 10 минут, был введен генералом Бонч-Бруевичем к главкому. Генерал Рузский был болен и принял меня в постели, сказав мне, что он вызвал меня с целью ознакомления с положением в Прибалтийском крае и флоте, он предложил мне приступить к докладу.

Я, суммируя все наблюдавшееся мною в течение времени с мая по ноябрь месяц 1915 года, изложил ему в виде общего обзора следующее. Обрисовав детально все, что мне пришлось наблюдать на островах и прибрежной полосе, как это уже изложено мною выше в главах об Аландских островах, Пернове и Риге, я сказал, что борьба с военным шпионажем в Прибалтийском крае до тех пор будет бессмысленна и безрезультатна, пока не будут ликвидированы главные пособники и покровители, немецкие бароны и графы, помещики и их ставленники, и их служащие, германские подданные, проживающие до сего времени в имениях у самой Риги. Пока не будет вырвана с корнем эта тысячеголовая гидра железной, твердой рукой, борьба будет безуспешна и не приведет ни к каким результатам.