Куртис Найт - Джими Хендрикс

«Ну и натерпелась я. Вот ещё один горький опыт, но уже в Нью–Йорке. Весь день Джими пропадал на какой–то студии, думаю Record Plant. Было уже 9 вечера, или около того, когда я добралась туда. Прежде чем войти на студию, где обычно он записывался, нужно было подняться на несколько ступенек, на них меня там уже ждали четыре белые цыпочки. Похоже, американки и скорее всего они были внутри, когда узнали, что я должна приехать, и это им очень не понравилось, потому что все знали, что я цыпочка Джими. Вот они и решили подкараулить меня снаружи.»

«Прежде чем я поняла, что происходит, они повалили меня на ступени и стали бить ногами. Дальше я ничего не помню, очнулась уже в больнице и очень хорошо помню свою первую мысль: «какое странное место, кругом одни стёкла и лица прямо перед тобой», мне это тогда показалось очень забавным.»

«По своему Джими был очень наивен, например, он всегда верил парню по имени Рок, подсовывающему ему всякую дрянь. Я тоже была полная дура. Вот, что я тебе скажу, нет, чтобы самой думать, я полностью верила всем и каждому. Особенно этой сучке Девон. Девон выстирала все мои мозги, почти доведя меня до самоубийства. Этакая бедрастая чёрная цыпа, настоящая супергруппиз, которая знала всех и которую знали все, обладала такими быстрыми мозгами, что невольно попадаешь под её влияние и слушаешься её во всём. Я уже не виделась с Джими несколько дней и несмотря на то, что меня нельзя назвать слишком ревнивой и, что я знала, что Джими не пропустит возможности приласкать какую–нибудь цыпочку, то, что Девон всё ещё была увлечена Джими и её бесконечные рассказы о его сексуальных похождениях, приводили меня в бешенство. Хорошо помню один вечер, Джими всё ещё был на студии и я была предоставлена сама себе и сидела в своём номере. Настроение было отвратительное и когда Девон, наконец, ушла, я высыпала на ладонь таблетки снотворного.»

«Сколько их там было, я не помню. Помню только, что их было там много. Но вернулся Джерри Стикеллз: то ли забыли бас–гитару, то ли ещё что–то из музыкальных инструментов. И если бы они тогда ничего не забыли, меня бы сейчас уже не было среди живых. Он нашёл меня лежащей на полу и они сказали, что жить мне оставалось совсем немного. Джерри схватил меня и отвёз в больницу, где мне промыли желудок. Джими был вне себя от ярости, когда узнал, что произошло, он обозвал меня безмозглой сукой и наговорил ещё кучу гадостей.»

«Знаешь, он был до крайности странен, он мог быть таким грубым и в то же время с ним я себя чувствовала защищённой. Но самая неприятная история случилась с нами, когда мы связались с этим комитетчиком из Чёрного Движения. Он пригласил Джими к себе домой, обещав угостить какой–то невероятной травой, естественно, Джими взял меня с собой. Что там было! Я представить не могла, что можно так ненавидеть белых. Когда мы вошли, все уставились на меня: какого чёрта она здесь делает? Джими тоже почувствовал напряжение, но всё же, из вежливости остался покурить, но потом, также вежливо поблагодарив их, мы поспешили убраться оттуда. «Уф! — сказал он, — ну и обстановочка», и мы оба с облегчением вздохнули, когда оказались на улице. Я была сильно напугана, но я знала, что Джими никогда бы не допустил, чтобы со мной произошло что–нибудь плохое.»

В конце нашей беседы, Кати рассказала мне о том последнем разе, когда она видела его.

«Я встретила Джими накануне его смерти. Это было на Кенсингтон—Маркет. Он шел с роскошной блондиночкой, так что я не стала заговаривать с ним, тем более что он меня не заметил. К тому же я собиралась позже навестить его. Может быть, если бы я тогда с ним заговорила и он увидел меня, он был бы сейчас жив.»

Однажды я зашёл в магазин на Кингс—Роуд с намерением купить что–нибудь необычное и был несказанно удивлён, или это была опять шутка Судьбы, я столкнулся с Марианной Фейтфулл. На ней была широкополая шляпа, почти закрывающая её ангельское личико, разговор тут же зашёл о Джими и она рассказала мне о своей первой с ним встрече.

— Впервые я увидела Джими совершенно случайно. У меня был свободный вечер, и я зашла в один маленький клуб выпить чего–нибудь. Там играл Джими со своими Опытами. Это было одно из первых их выступлений в Лондоне и в клуб был полупустой, но слухи быстро распространяются и вскоре было уже не пробиться на их концерты. Они играли буквально для пустых столиков и стульев. Я села на пол и тут же почувствовала какую–то невидимую связь между мной и Джими. Мы не обмолвились ни одним словом, беседовали мы скорее телепатически, беседовали наши души. Джими как–то почувствовал, что появилась, по крайней мере, одна душа, которая его услышала и отвечала, посылая ему электрические разряды. Я была в восторге от этого чёрного, чувственного бога музыки. Но когда он стал играть зубами, это было что–то! Он был слишком хорош, просто не верилось. Весь остаток вечера я пила и всё больше тонула в его музыкальных вибрациях. Я пришла на следующий день и сказала себе, пройдёт совсем немного времени и все поймут, насколько Джими Хендрикс велик. Не может этого не случиться.

— Три вечера подряд я приходила послушать его, и каждый раз старалась не пропустить ни звука и всё более и более погружалась в его мир. У меня много друзей в деловых музыкальных кругах и я знала, если они поближе его узнают, он не может их не заинтересовать. Но я решила пока никому не говорить и наслаждалась им все эти три вечера одна. Но потом обзвонила всех своих друзей и рассказала о нём. На него стали приходить знаменитости, реальные черепа. Но не только потому, что он был великолепным гитаристом, а потому, что он был очень чувственным и выразительным — редкое сочетание.

— В то время, когда Джими впервые появился в Лондоне, музыкальная ситуация сильно отличалась от сегодняшней. Популярность очень много значила и звёзд везде горячо принимали и ждали. Не то что теперь. И я решила сделать для Джими, что никогда ни для кого не делала. Я организовала вечеринку в честь Джими на квартире у одних из моих друзей, в тот вечер, когда мы все отправились послушать его выступление. Это был шанс и я не знала наверняка, что из этого выйдет, но он был бесподобен и всем очень понравился.

Марианна улыбнулась, вспомнив что–то, и продолжила:

— Это была странная и прекрасная связь, хотя мы не были близки физически, но приятное напряжение мы всегда испытывали друг к другу. Это было что–то за гранью недозволенного, проникновение в глубинное подсознание. Думаю, каким–то образом Джими знал свой срок. И когда пришло время, он просто ушёл.

После смерти Джими я встретился с Питом Таунзендом и Эриком Бёрдоном и спросил, что они думают на счёт отношения Джими к наркотикам. В особенности меня интересовал вопрос, как, по их мнению, наркотики способствовали или тормозили, или вообще никак не повлияли на творчество Джими. Оба сошлись во мнении, что наркотики, в конечном счёте, сыграли свою смертельную роль.