Пегги Касерта - Вместе с Джанис

— Вы репетировали, сделали пробную запись, всё как обычно, затем ты напилась, и я отвезла тебя домой.

— И ты не занялась любовью со мной?

— Нет.

— Почему? — потерев глаза, она снова откинулась на подушку.

— Не думаю, что от этого бы тебе полегчало. Ты была слишком пьяна, чтобы что–то почувствовать. А если откровенно… я не намерена вкладывать свою душу, свою любовь и свою энергию в кого–то, кто так легко может их разбить своим…

— Э–э–эй …! — смачно проклокотала она.

— … и мне не нравится запах алкоголя или рвоты.

Эти слова пощёчиной отразились на её лице. На секунду она возмутилась, но тут же остыла. Она понимала, что именно она могла почувствовать, в каком виде она была вчера и, что я совершенно права.

— Ладно, но я по–прежнему хочу тебя, — произнесла она примирительным тоном.

70

— Хорошо, тогда прими этот чёртов душ и почисти зубы.

Слова почти произвольно срывались с моих губ. Никакого смысла я в них не вкладывала, никакого желания не было делать с ней что–нибудь.

Надув губы, она молча встала, позволила отвести себя в ванную и помочь сесть. Выдавив пасту на зубную щётку, я оставила её на раковине. Она отмокала некоторое время, но горячая вода не помогла успокоить её вдвойне раненные чувства.

Лёжа на кровати и слушая хлюпающие звуки, доносящиеся из ванной, я спрашивала себя, зачем, чёрт возьми, я ещё здесь. Единственное, что мне приходило на ум, это то, что сто тысяч со своими половыми инстинктами, готовы были занять моё место. И тут я осталась наедине с единственной мыслью. «А почему бы и нет? Для Сэма я пустое место, Кимми за три тысячи миль, Жени хочет меня и, кажется, любит».

Но её настроение уже поменялось. Вот не думала, что так глубоко могла задеть её чувства. Выйдя из ванной, она надела часы и произнесла:

— Я одеваюсь и ухожу. Уже поздно, а мне надо успеть сделать кое–какие дела.

Я даже не представляла, что за дела это могли быть. Особенно после ночи проведённой с ней, учитывая, в каком состоянии она была. Ни те мысли, которые роились у меня в сознании.

— Прости, Джанис, меня. Я не думала испортить тебе настроение.

Хотя она уже не проявляла желания одеться, но всё ещё настаивала, что ей срочно нужно куда–то идти, и тут я поняла, что единственное, чего она ждёт, это моих извинений. Что–то вроде игры в кошки–мышки. Ну что ж, решила я, хочешь играть — давай. Поехали от противного. Я сняла обтягивающие трусики шортиками и топик с большим вырезом и стала с интересом наблюдать, как она с неохотой пытается надеть свои. Я принялась помогать её, но малышка глазами приказала мне прекратить игру. Проще простого. Я наклонилась и слегка лизнула один из её сосочков, затем нежно прихватив его зубками, стала любовно удерживать его секунд пять. Затем выпрямилась и поцеловала её в губы.

71

Характерная улыбка скользнула по её лицу. Удивление и радость, одновременно с недоумением и неуверенностью. Эта же улыбка появится на её лице ещё тысячи раз в последующие месяцы. Сидя на краешке кровати, мы продолжали целоваться, руками гладя друг друга. Мы посмотрели в глаза, и без слов обе поняли, что ещё не время.

— Может, отложим до вечера? — спросила я. — Так будет лучше.

Она кивнула и улыбнулась. Подарив ей ещё несколько нежных поцелуев, губы, ушки, грудь, мы встали и начали одеваться.

Обычный день Джанис. Позвонив в контору и выяснив, что Альберта Гроссмана не будет ещё несколько часов, мы отправились завтракать в одно местечко в Ист—Сайде под названием «Интуитивная прозорливость». Первым, чем Джанис решила побаловать свой желудок, было шоколадно–ореховое пирожное а–ля–мод. Я заулыбалась, но вид этого пирожного вызывал тошноту в моём пустом желудке. Позднее уже в конторе Гроссмана мне стало ясно, что она собиралась биться с продюсерами до последнего за свой следующий альбом Cheap Thrills. Я извинилась и провела остаток дня в Шератон МакАльпин, где проходил показ мод. Познакомилась с такими же как я покупателями, выпила с ними кофе и вернулась в Челси около восьми вечера. Портье направил меня в Эль–Кихот, мексиканский ресторан, примыкающий к гостинице.

Джанис была в баре, пила с одним из членов Старшего Брата и молодой парой из Сан–Франциско, Майклом и Пенелопой. Те были дилерами. Однажды, рассказали они, продали мешок марихуаны, и это показалось им очень прибыльным делом. Теперь они занимались всем. Судя по их бросающейся в глаза крикливой одежде и весёлым комическим случаям из их практики, дела их шли хорошо.

72

Мы все расселись. И, пока они продолжали пить, я заказала мексиканский обед. Когда нам его подали, Джанис отослала его назад, устроив небольшой скандал. По её словам, еда была несвежая. Впервые я видела, чтобы она проявляла свою звёздность в ресторане.

Поев, мы вернулись в номер, полные сил. Мы уже готовы были отправиться на студию, как мне позвонила Кимми. Она узнала от кого–то, что я с Джанис, и была готова жалить как рассерженная оса. Начались упрёки с её стороны и оправдания — с моей, в итоге я разревелась. Джанис всё это время терпеливо ждала, пока я не повешу трубку.

— Ты действительно её любишь, или у вас с ней, так, ничего особенного?

— Да, люблю, и теперь я ужасно её расстроила.

Она обняла меня, и мы направились к лифту и, выйдя на скользкий от дождя тротуар, сели в такси. Понимая моё состояние, она всю дорогу молчала. Только в лифте в здании Коламбии она снова меня обняла и, поцеловав в щёку, прошептала:

— Не расстраивайся, солнышко. Мне больно смотреть на тебя. Любовь по большей части всегда приносит одни огорчения. Но даже получая удары, любовные страдания и способность любить и быть любимой много лучше, чем жизнь без любви.

В студии она усадила меня в операторской. После нескольких минут приготовления она вернулась и сообщила, что первую из песен, над которыми собиралась работать в эту ночь, она посвящает мне. Так вышло, что Little Girl Blue не попала в Cheap Thrills, но в конечном итоге была включена в следующий её альбом. Удивительный у неё был талант, никто никогда до неё так не пел. Она пела, думая обо мне, хрипловатым, но нежным, любящим голосом. Если даже и оставалось во мне неприязнь, если даже и не прошла горечь пренебрежения, то всё испарилось к тому времени, как она кончила петь.

73

Несмотря на непрекращающееся внимание ко мне со стороны Жени, весь вечер мне было грустно от грубых, неприятных слов, сказанных в мой адрес Кимми. Вдобавок к моему унынию в операторской нагнеталась напряжённая обстановка. Зашла Джанис, и когда она как обычно поинтересовалась моим мнением, она спросила это таким по–матерински любящим тоном, что я сразу поняла, что на меня положили глаз эти звукоинженеры.

Дошло до того, что в какой–то момент, она обняла меня, уютно пристроившись на моём плече.