Пегги Касерта - Вместе с Джанис

Так или иначе, вопреки всем побоям, получаемым мной от Кимми, в то воскресенье моя бдительность спала крепким сном, после нашего с Джанис общения прямо на солнечной террасе. Я вела себя так самоуверенно, будто здесь ничего не происходило, чем пробудила в Кимми подозрения. Поэтому, когда мы уже возвращались, подъезжая к мосту Золотые Ворота, она вдруг задала вопрос, от которого я буквально превратилась в лёд.

— Ты трахаешься с Джанис?

По какой–то причине — страх ли, шок или желание выбросить скелет из шкафа, и даже, несмотря на случайность этого эпизода, я ответила:

— Да.

124

Мгновение, и я поняла, что всё к этому и шло. Я вела машину в общем потоке, держась средней полосы. Мы как раз проезжали выборку в горе Маунт—Тамалпис, расположенную на полпути от Стинсон—Бич до города. Минуты проходили в гробовом молчании, я по–прежнему слилась с неторопливым потоком машин, возвращающихся в город. Краешком глаза я видела, что Кимми пьёт из бутылки, завёрнутой в пакет коричневой манильской бумаги. Я только помню, как пакет начал как–то странно стал сморщиваться и терять форму. Это она со всего размаха ударила бутылкой мне по солнечным очкам, которые были на мне, разбив одно стекло вдребезги. Удар был настолько силён, что один из осколков насквозь прорезал мне веко.

Кровь хлынула мне на лицо, вырулив на обочину, я остановила машину. Я была уверена, что стекло повредило и глазное яблоко, было так больно, что думала, что ослепну на один глаз. Мы доехали до стоянки недалеко от входа в Бут–Джек–Кэмп, общественный парк, где обычно стояли палатками хиппи. Я вылезла из машины, в надежде получить помощь с сознанием того, что снова побита, и начала истошно кричать. Кимми не проронила ни слова, пока я, спотыкаясь о корни, брела по парку, и пока какой–то молодой парень не дал мне полотенце и воды.

Вытерев кровь, я поняла, что глаз не задет, а кровь шла из множества порезов. Вернувшись к машине и держа мокрое полотенце у глаза, я попросила Кимми отвести меня в Маринскую областную больницу. По пути мы несколько раз останавливались, и она снова и снова обвиняла меня во лжи. Не обошлось без кулаков и пинков. Снова ударив меня по голове бутылкой, нанеся несколько незначительных порезов, оставив на моём теле целую гроздь синяков и сломав мне три ребра, она, наконец, подвезла меня к больнице.

Она не отходила от меня ни на минуту, пока меня оперировали и забинтовывали, и я ни одним словом её не выдала. Не знаю, но мне было всё равно, что она там

насочиняла им про меня. Лёжа под огромным операционным светильником, направленным прямо мне на лицо, я закрыла глаза. Пахло чистотой и антисептиком. Я поплыла, боль, которая, казалось, наполняла до этого всю меня, стала проходить. Оцепенение, сползание куда–то прочь, преодоление границ сознания. Пыталась думать, что может быть хуже этого. Меня уводили…

*

125

Кимми пошла со мной в дом на Ист–Пало–Альто. Пожилая негритянка, прежде чем мы сказали ей, кто мы, отобрала у Кимми пятую бутылку. Прихватив двух долговязых бездельниц, она указала мне на спальню, где прополоскав инструменты, она жестом велела мне лечь на кровать и раздвинуть ноги, несмотря на то, что они и так сами мне их раздвинули и держали, пока она проталкивала тонкую резиновую трубку сквозь вагину прямо мне в матку. Похоже, она даже не помыла рук. Прошло не менее пятнадцати минут вращения трубки в тёмной глубине, где за месяц до этого зародилась человеческая жизнь. К тому времени, как всё кончилось, негритянка была уже окончательно пьяна. А мне было совершенно напевать на тоненькую жизненную субстанцию, которая сифоном выливалась из меня по трубке. Её должно быть нужно было назвать в честь её ублюдка–отца.

Все знали его, как Кислотного Короля. Этот джентльмен, похоже, сделал миллионы на маленьких пузырьках, проданных своим маленьким подружкам, тянущимся цепочкой одна за другой в его подпольную лабораторию в университетском городке в Беркли. Я встречала его за год до этого в районе Хайт… в 1966 году. Частенько видела его, проходящего мимо моего бутика по Хайт–стрит. Он был на дружеской ноге почти со всеми членами новоиспечённых рок–групп, и я заключила из всего этого, что он живёт где–то поблизости. Ходили слухи, что Кинг более чем друг им всем. Поговаривали, что помимо своего производства, он ещё финансово поддерживает одну группу в их попытках встать на ноги. Я слышала, что он истратил не меньше тридцати тысяч долларов им на инструменты, звуковое оборудование и всякое такое, необходимое гастролирующим музыканта. Истинный смысл этого, заключался в том, что это гарантировало ему солидное положение и добавочный доход, если они добьются успеха, которого они более–менее всё же добились, имея такую поддержку.

126

Толком о Кислотном Короле никто ничего не знал — откуда он, где живёт. Видимо, знала его группа, но ребята держали язык за зубами. И для меня было настоящим сюрпризом, хотя и встречала его я так часто, когда он однажды подошёл ко мне и спросил, не хотела бы я поужинать с ним или сходить в кино.

В действительности меня мало интересовала эта идея. Этот парень был невысок, коренаст, но одевался шикарно — я, похоже, видела на нём в разное время, по крайней мере, с полдюжины разных кожаных и замшевых курток и пиджаков. Но что–то было в его взгляде, как он смотрел на тебя — что–то нехорошее. Что и подтвердилось в будущем. Как если бы он только что проснулся. Что–то было в его глазах, близко как у грызунов посаженных. Очки, всегда чуть приспущенные на его припухлой физиономии и ещё более дополняющие его сходство с бурундуком, акцентировали порочность его натуры.

Я тогда не приняла его приглашение. Что–то в том, как он всё время оглядывался, остановило меня. Но спустя несколько недель он повторил предложение, и я согласилась с ним отужинать. А потом и ещё раз. Оба раза он был безупречно вежлив, и я позволяла ему провожать меня домой.

Однажды кто–то мне сказал, что моему бутику неплохо бы иметь покровителя, и что Кислотный Король, именно тот человек, который бы мне в этом помог. У него было много денег, хоть сжигай пачками. И вот в один прекрасный день, он заходит ко мне в магазин, и мы начинаем обсуждать такую возможность. Я пригласила его к себе наверх, думая, что нам легче договориться с глазу на глаз.

127

Минут через пять как мы поднялись ко мне, он предложил что–то, что принёс с собой в небольшой коробочке.

— Вот, прими это, — сказал он. — Ты сразу почувствуешь себя лучше.

— Это кислота? — спросила я. В прошедшее Рождество у меня уже был опыт с этим.

— Нет, это гораздо мягче. Ну же, бери.

Видно безрассудство и авантюризм у меня в крови, я протянула руку и взяла таблетку. Не прошло и пятнадцати минут, как я превратилась в хихикающее совершенно пассивное существо. Я до сих пор не знаю, что он тогда мне дал, и никогда, ни до, ни после я не испытывала такого на себя воздействия. Приставь он ко мне нож и скажи, что будет убивать меня медленно, я, возможно, только бы этому рассмеялась. Я сидела тогда на кушетке в своей гостиной с полностью стёртым сознанием.