Пегги Касерта - Вместе с Джанис

— Что ты дал мне, — спросила я сквозь смех. — Что со мой случилось? Я даже руки не могу поднять.

— Тебе нравится? — услышала я его слова.

— Не знаю.

— Скоро тебе понравится, — произнёс он.

— Для чего ты это делаешь? — сказала я, силясь остановить смех. Из чистого любопытства. Неспособная даже испугаться. — Что ты собираешься сделать?

Он улыбнулся и встал. Дальнейшее происходило как в замедленном кино. Подошёл, нагнулся, поцеловал меня, очень нежно. Затем стал раздевать меня, предмет за предметом, очень, очень медленно. Я попыталась дотянуться до моей одежды, одеться, но руки были слишком тяжелы. Он собрал её и отложил подальше, чтобы я не смогла дотянуться.

Затем он разделся сам. У него уже стоял. Положив меня на кушетку и забравшись мне между совершенно обмякших ног, он вошёл в меня. Думаю, прошло минут десять не больше, как он кончил. Никакой прелюдии, любовных игр, просто голый трах. Самый лживый, самый пустой трах в мире, если он не наполнен любовной страстью. Ни поцелуев. Ни нежности. Ни милых слов, нашёптываемых мне на ушко, разделяемых знаками препинания, расставленными кончиком языка. Ничего… даже после того, как он кончил. Он просто вынул, оделся и ушёл. Даже слова не произнёс за всё время.

128

Я ещё лежала там без движения час или два, бессмысленно уставившись в потолок. И чем дольше я так лежала, тем больше загоралась гневом. Но то что я чувствовала по отношению к нему в тот день, этот холод, обжигающий как лёд, ни в какое сравнение не шло с той ненавистью, которую я испытала к нему, когда узнала, что беременна.

Я столкнулась с ним на улице, спустя несколько недель после посещения той негритянки с Ист–Пало–Альто.

— Ты, никчёмный ублюдок, сукин сын! — закричала я на него, не обращая внимания на проходящих мимо нас людей. — Ты дал мне наркотик, изнасиловал и сделал мне ребёнка! Мне из–за тебя пришлось делать аборт, ты, липкий, дурной…

— Ты убила моего ребёнка? — спросил он с сомнением.

Я была так возмущена, что даже не заметила, что он способен был, оказывается, на выражение беспокойства.

— А пошёл ты, — продолжала я в том же духе. — Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Ненавижу тебя после того, что ты сделал со мной. Ты чертовски прав, мне следовало убить его. Думал получить от меня своего отпрыска.

Постояв секунд десять друг против друга, он вдруг развернулся и пошёл прочь, всё ещё не веря, что кто–то может быть не рад носить под сердцем его ребёнка…

*

Я выжила после побоев, полученных от Кимми по пути в больницу. К счастью глазное яблоко повреждено не было, а кожа восстановилась так чудесно, что только при пристальном рассмотрении можно увидеть крошечные шрамики. По необъяснимой причине я продолжала любить Кимми, несмотря на всё, что она со мной сделала. Но не со злобы и не из чувства мести я решила спать с Джанис когда и где обе мы захотим. Когда и где — вот так–то. Отличное алиби.

129

Конечно, это были лишь искусственные ограничения наших с Джанис свиданий. Вдобавок к нашим с Кимми взаимоотношениям, и Джанис, и я были обе в крайней степени занятыми людьми. По большей части она была связана репетициями или приготовлением к выступлениям в разных концах Сан–Франциско. Примерно в это время она вместе со Старшим Братом стала довольно много гастролировать. Они начали выстраивать мощную поддержку из отечественных приверженцев. А я по уши погрязла в делах своего магазина.

Но, несмотря ни на всё, нам с Джанис удавалось устраивать себе свидания. Сначала не особенно частые, особенно в последние месяцы 1967 года, но затем получалось всё чаще и чаще, в среднем, раз в неделю. Но всегда они были непредсказуемы. До последней минуты мы не знали, сможем ли увидеться.

Потом она стала звонить мне из разных частей страны, чтобы сказать в каких числах она будет в Сан–Франциско и спросить, смогу ли я так устроить свои дела, чтобы встретиться у неё дома. Так или иначе, мне удавалось каждый раз освободиться. Я начала играть в классическую для бизнесменов игру: «Я задержусь до поздна на работе, дорогая», или «Мне сегодня очень рано нужно быть в конторе». Забавно, а? На четверть, по крайней мере.

130

К концу 1967 года я стала бессовестно врать Кимми. То мне необходимо срочно отлучиться из города, то съездить туда–то и туда–то, то посмотреть новые фасоны одежды. И пока я была в воображаемой поездке, я могла свободно находиться у Джанис, где мы настолько много предавались любовным играм, что временами я падала в обмороки от голода и недосыпа. И если трюки с моими поездками работали, пока Джанис была дома, они ещё лучше срабатывали, когда ей по делам приходилось летать в Лос–Анжелес. Я просто говорила Кимми, что отправляюсь в другой город, а сама ближайшим самолётом вылетала в Лос–Анжелес и находила Джанис в Лендмарке.

Временами наши свидания с Джанис длились от одного до пяти (а иногда и все шесть) дней в неделю. Затем снова она стала надолго уезжать, и между нашими испепеляющими, обжигающими встречами мог проходить целый месяц. Показательно, что мы были верны друг другу в такой наиболее интенсивный период наших запутанных отношений. Часто, чтобы замести следы, мы с Джанис встречались в дешёвых, десятка за ночь, гостиницах, расположенных прямо в нашем же квартале, где и мой бутик. Заплесневелые стены, дранка, просвечивающая сквозь дыры обвалившейся штукатурки, сшелушенная краска, почтенного возраста мебель и продавленные матрасы — всё во власти вездесущих тараканов. Не скажу, чтобы редко, но чувство вины всё же захлёстывало меня. Ведь в её отъезды мы с Кимми прекрасно проводили время. И я ломала голову, пытаясь понять, почему я так нужна им обеим. Кимми я любила. Бессомненно. За исключением тех нескольких быстролётных периодов моих с Джанис отношений. Но Джанис от меня нужно было нечто другое. Если мы с Кимми были просто любовниками, и испытывали друг к другу чувства, обычно возникающие между мужчиной и женщиной, то с Джанис у нас были строго женские отношения. Я понимаю, звучит это странно, но так оно и было. Из этих двух связей, связь с Кимми была самой сильной. Но и без Джанис я не могла уже обходиться, несмотря на достаточно частые разлуки и жизнь не под одной крышей.

131

Поскольку преданна я была им обеим, возникали ситуации, разрывающие меня на части. Кимми даже не пыталась копаться в своих подозрениях, Джанис же со своей стороны хотела склонить меня к мысли сопровождать её на гастролях. Но я даже не могла предвидеть, к чему это могло бы привести. Но что удивительно, я действительно тогда верила в возможность этого. Я была настолько самостоятельной и независимой, что не брала в расчёт трудности, связанные с перелётами и переездами.