Пегги Касерта - Вместе с Джанис

— А теперь слушай, сегодня вечером я жду тебя у себя. Если решишь придти, хорошо. А если не сможешь… Если нет возможности разорваться, я пойму. Но… — нахмурив брови, добавила, — я уверена, чёрта с два у тебя выйдет с ним.

214

Сэм вышел из душа, почти сразу как ушла Джанис. Снова он пропадал где–то до двух ночи. И такое продолжалось, по крайней мере, с полдюжины ночей подряд. Я лежала одна на двуспальной кровати, когда он, наконец, вернулся.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, раздеваясь и ложась на другую кровать.

— Я — здесь. Здесь, с тобой, помнишь?

— Да, конечно, — сказал и выключил свет.

Я лежала неспособная остановить слёзы. Сэм — на другой кровати, и смотрел на меня такими глазами, как если бы я была жалким раненным зверьком. Рискуя снова испытать унижение, я перебралась к нему и закинула свою руку и ногу на него. Он отвернулся, приподнялся на локте и скорчил гримасу. Я поцеловала его спину и начала перебирать пальцами по его коже.

— Хочешь, я сделаю тебе массаж?

— Нет, — проговорил он. — Оставь меня.

— Я тебя раздражаю?

— Да, — ответил он.

— Ладно, — слёзы снова подступили к глазам, и перехватило дыхание. — Думаю, тебе придётся разобраться со всем этим, потому что я собираюсь раздражать тебя и дальше.

Он пожал плечами и положил голову на подушку. Через минуту он уже спал. Я же всё ночь так и не уснула, стараясь понять его — и себя.

На следующий день Сэм снова был в душе, когда Джанис собиралась уходить. Она повторила свою просьбу, составить ей компанию на записи шоу Джонса, как раз в тот момент, когда Сэм выходил из ванной.

— Конечно, иди, — сказал он. — Боже ради, иди.

Мне ничего другого не оставалось, как сказать ему:

— А пошёл ты, мать твою, — и ушла с Джанис.

Пошла и зарегистрировалась в её номере.

И вдруг у меня вырвалось:

— Наплевать мне на твоего Тома Джонса.

— Ладно, дружок, как скажешь. Надеюсь, тебе удалось поспать хоть немного. Ты меня волнуешь.

Бросив сердитый взгляд в сторону Сэма, добавила:

— Стоит он твоих слёз? Отвечай. Этот подонок, мать его, стоит ли всей боли, которую причиняет тебе?

215

Сэм продолжал одеваться.

— Пошли, солнышко, — снова позвала меня Джанис. — Ну, так ты идёшь со мной?

— Мне действительно не хочется, Джанис.

— Ладно, дружок, как знаешь, — сказала, внезапно переменив тон. — Ты такая же, как он, мать твою. Пожалеешь ещё. Всем пока, и чёрт с вами.

Хлопок резко закрываемой двери ещё звенел в моих ушах, когда Сэм сказал:

— Почему ты не пошла с ней? Ты мне здесь не нужна.

— Почему бы тебе это не сказать чуть раньше, пока она здесь ещё была? — спросила я.

— Я и сказал. Я же сказал тебе, иди.

— Нет, почему ты не сказал, что не хочешь меня видеть здесь?

— Боже ты мой, Пегги, — простонал он и, подойдя к саквояжу, принялся рыться в нём, ища заначку.

— Хочешь, я могу достать немого? — спросила я, после того как он ничего не нашёл.

— Да, хочу.

— Деньги у меня есть, — сказала я.

— Почему бы тебе не поделиться своим?

— Я не смогу так быстро найти Джорджа, — ответила я.

— Ну, вот ещё, — с отвращением произнёс он. Быстро встал и направился к двери.

— Куда ты? — только и успела я спросить.

Как последняя дура, я прождала его несколько часов — и сдалась.

Я пошла в Старый Свет перекусить, и мимо меня пронёсся он, на нанятом напрокат мотоцикле. Я сидела за столиком перед самым входом, и он заметил меня. Он ехал на приличной скорости, и ему приходилось лавировать между машинами с полосы на полосу, как какой–нибудь школьник, показывающий выкрутасы с мотоциклом на заднем дворе.

Вернувшись в гостиницу, кто–то предложил мне сходить вместе на шоу Джонса и я согласилась. Сэм так и не позвонил.

«Не звонишь, поганец, ну и чёрт с тобой, мать твою», — выругалась я про себя.

Наконец–то. Мать твою. Послала.

Мы с Джанис, как только она освободилась, решили проехаться по городу, и, вернувшись в Лендмарк, ей уже нетрудно было уговорить меня остаться на ночь у неё.

216

Мы провели оставшиеся два дня, не расставаясь, и улетели вместе в Сан–Франциско, как только полностью окончились её записи. По пути из аэропорта она вдруг заговорила о Сэме, о котором я не слышала ничего и которого не видела с того самого момента, как он пролетел мимо Старого Света на мотоцикле. Начала с того, что стала подкалывать меня, что я увязалась за ним в Лос–Анжелес, и с заметным злорадством заметила, что трахнула его, нарушив наше соглашение.

— Вы, двое… — у меня перехватило дыхание. — Иногда мне кажется, что меня уценили, и я попала на дешёвую распродажу.

— Вы безжалостны друг к другу. А ты… Ты… Ты тоже любишь его? — вдруг доходит до меня, что, какими–то странными путями, она, возможно, тоже любит его.

— Да, — вздохнула она, и быстро добавила, как бы разъясняя, — конечно. Но ты же знаешь, дружок, мы с Сэмом никогда прежде этого не делали. Мы никогда прежде не были вместе. Мать твою, дружок, ты же это знаешь. Да, нам даже просто уединиться, и то не получалось.

— Думаю, он тебя любит, Джанис.

— Да, знаю, — и печальные нотки пробежали в её голосе. — Я уже давно чувствую от него вибрации.

На следующий день Сэм ввалился в мой бутик.

— Ты, зануда, — начал он вместо приветствия. — Я просидел всё это время в тюрьме, пока вы там с Джанис развлекались.

Копы задержали его, когда он совершал один из необдуманных манёвров на мотоцикле. Помимо этого, по его внешнему виду и отсутствию прав, они в тот же вечер засадили его за решётку в приёмнике Голливудского отделения. Только утром один из людей Джанис заплатил за него залог, о чём она, конечно же, должна была знать, но так и не сказала мне ни слова. Взбешённый из–за меня, он вернулся в наш номер в Лендмарке и обнаружил исчезновение моих вещей. Думая, что я вернулась в Сан–Франциско, и, даже не справившись обо мне у Джанис, он улетел домой и разыскивал меня все следующие два дня, не раз заходя в мой бутик.

— Как могла я узнать, что тобой случилось? — сказала я. — Ты исчезал, не сказав ни слова, ты оставлял меня на двенадцать, на пятнадцать часов. Никогда не звонил. Ты обращался со мной как…

217

— Мать твою, а пошла ты, — выругался он, хлопнув на прощание дверью. — И чтобы я никогда не видел твоей кислой рожи рядом со мной, поняла?

Я прыснула со смеху. Ещё три дня назад у меня бы земля ушла из–под ног. Но, видно, что–то же всё–таки произошло. Думаю, то было последней каплей. И, несмотря на то, что до последней минуты я не была ещё полностью уверена, я твёрдо решила вопреки всем моим чувствам к нему, оставить боль от любви к Сэму далеко позади себя.

218

И недели не прошло, как неожиданно, нам с Джанис пришлось вернуться в Лос–Анжелес. У неё кончился смак, и она решила, что быстрее будет самой съездить за ним, чем ждать, когда в Сан–Франциско прилетит её курьер. Мы остановились в гостинице прямо у Лос–Анжелесского аэропорта, куда Джордж и привёз новую партию. Тут же подкрепившись, мы уселись перед ящиком и стали смотреть Бобби Дарина. Джанис не удержалась от комментариев.