Элизабет Розенталь - Элтон Джон. Rocket Man

В конце концов «Bluesology» сменила Роя Темпеста на агентство «Marquee Artists», которое отправило музыкантов в турне по Европе. Разочарование Реджи группой стало явным. «Большинство парней были рады зарабатывать по тридцать фунтов в неделю, и у них не было настоящих амбиций», — рассказывал он много лет спустя. Тем не менее высшей точки своей карьеры «Bluesology» достигла в конце 1966 года, когда их название появилось во второй строке афиши лондонского театра «Savile», сразу же за Литтл Ричардом, идолом детства Реджи. К сожалению, игравшую «на разогреве» группу фанаты Литтла Ричарда встречали криками: «Долой! Долой!», но это унижение не погасило волшебные мечты Реджи. «Когда я увидел Литтла Ричарда, стоящего на крышке пианино, освещенного огнями, усыпанного блестками и излучавшего энергию, то именно тогда решил, что стану исполнителем фортепьянного рок-н-ролла», — вспоминал он.

Более радикальные перемены произошли тогда, когда исполнитель блюзов Лонг Джон Болдри предложил группе стать его постоянным аккомпанирующим составом. Болдри, чей рост составлял шесть футов и семь дюймов1 (почти на фут больше, чем у Реджи), был ветераном блюза. Он хотел, чтобы певцов в группе было трое: он сам, Стюарт А. Браун и музыкант по имени Алан Уокер. Решив заменить Уокера, Болдри выбрал американца Марша Ханта, а не Реджи. Несмотря на то что Реджи не очень настойчиво предлагал себя в качестве постоянного певца, впоследствии он признался, что начал ощущать, что его оттесняют. Поводом служила его внешность, и никакие пилюли для похудения не помогали.

К ноябрю 1967 года, когда Болдри прорвался на первую строчку британского хит-парада со своей песней «Let the Heartaches Begin», которая превратила его в звезду кабаре и отодвинула аккомпанирующую группу на второй план, Реджи уже пробовал себя в другом амплуа. За несколько месяцев до этого он откликнулся на помещенное в «New Musical Express» объявление фирмы грамзаписи «Liberty Records», которая искала молодые таланты. На это же объявление откликнулся семнадцатилетний парень по имени Бернард Топин.

«WHILE LITTLE DIRTY COWBOYS TURNED BROWN IN THEIR SADDLES»

Берни Топин родился 22 мая 1950 года где-то между Слифордом и Линкольном в графстве Линкольншир. Суровые, загадочные и прекрасные северные пейзажи служили неиссякаемым источником грез и фантазий для юного Берни. Мать привила ему страсть к чтению, вслед за которой у мальчика проявилась тяга к сочинительству. Берни обладал живым воображением, любил английский язык и историю, но плохо понимал такие абстрактные предметы, как математика, и поэтому в отличие от старшего брата не смог поступить в среднюю классическую школу. Его определили в среднюю современную школу Слейтена, которую он в вышедшей в 1988 году автобиографии «А Cradle of Haloes: Sketches of Childhood» описывал как «легендарные задворки образования».

Учащиеся средней современной школы Слейтена наряду с основными предметами изучали садоводство, которое называлось «сельскохозяйственной наукой». Преподаватели не отличались требовательностью, и успехи детей тоже были невелики, хотя Берни получил возможность насладиться поэзией Колриджа и Теннисона. Позже он открыл для себя рок-н-ролл — через потрескивающий звук радиостанции «American Forces Network». Песня Марти Роббинса «Еl Paso» убедила Берни — он вспоминает об этом в «Cradle of Haloes», — что существует счастливый компромисс между рок-н-роллом и литературой. Вскоре он увлекся музыкой и стал читать журналы, чтобы быть в курсе событий жизни музыкальных идолов того времени. В конце концов Берни открыл для себя блюз.

Школьные годы Берни подходили к концу, и невысокий худощавый парнишка со смуглым лицом понял, что у него мало надежд на достойное будущее. Постепенно он все больше увлекался выпивкой вместе со своими одноклассниками. Окончание школы означало нудную работу в темном подвале газетной типографии, которая, как он наивно полагал, должна была стать первым этапом карьеры журналиста. Осознав, что ошибался, Берни уволился из типографии. Он нанялся на ферму, где выращивали цыплят, но вскоре ушел и оттуда — после того как ему пришлось уничтожить огромное количество погибших от вспышки инфекции цыплят.

Шла весна 1967 года, и Берни — в отличие от принявшего твердое решение Реджи — не имел представления о том, как следует распорядиться своей жизнью. Можно усмотреть иронию в том, что Берни, представлявший собой воплощение недовольного молодого человека, оказался наиболее подходящим кандидатом на знаменитость в мире рок-музыки — даже несмотря на то что у него не просматривалось явных музыкальных способностей. Ответственный и правильный, Реджи после периода выступлений в барах и клубах, а также поездок с группой, игравшей музыку для молодежи, тоже не производил впечатления будущей звезды. Он казался талантливым молодым человеком, который из-за своей неказистой внешности так и останется на вторых ролях, пропустив вперед других на пути к славе и успеху.

Берни вернулся к своим литературным занятиям весной 1967 года и несколько месяцев спустя наткнулся на объявление в «New Musical Express». Он написал несколько глупых стишков, на которые — как он сам впоследствии признавался — оказала влияние психоделическая поэзия того времени. Одно из стихотворений он назвал «Swan Queen of the Laughing Lake», а другое — «Year of the Teddy Bear».

«BROKEN YOUNG CHILDREN ON THE WHEELS OF THE WINNERS»

Реджи пришел в «Liberty Records» на встречу с молодым руководителем A&R Реем Уильямсом. Реджи давно уже ничего не пел. Он смог вспомнить только то, что исполнял в пабе «Northwood Hills», вроде мелодий Джеймса Ривса и известной песни Эла Джолсона «Mammy». Он спел эти произведения для Уильямса. Впоследствии Элтон Джон вспоминал, что сотрудники «Liberty Records» «не начали подпрыгивать от радости при виде этого толстого и скучного парня, похожего на ком холодного пудинга, который исполнял им песню Джима Ривса». Реджи не прошел отбор, но Уильямс предложил ему серию стихов, написанных парнем из Линкольншира, который не умел сочинять музыку. Расстроенный Реджи положил на музыку несколько стихотворений, включая то, что называлось «Scarecrow». На Уильямса его работа произвела впечатление, и он посоветовал обратить внимание на юношу своей компании, «Niraki», которую он основал совместно с авторами текстов песен Ники Джеймсом и Кирком Дунканом. Пятьдесят процентов акций фирмы «Niraki» принадлежали издательской компании «Gralto», a «Gralto», в свою очередь, была совместной собственностью «Hollies» и более крупной компании «Dick James Music» (DJM).

При поддержке Кирка Дункана и с помощью звукоинженера Калеба Куэйи (его Реджи знал еще со времени работы в «Mills Music», когда Куэйя, работавший в другом музыкальном издательстве, имел обыкновение подшучивать над излишним весом юноши) Реджи стал тайно записывать некоторые из своих новых сочинений в двухдорожечной звукозаписывающей студии DJM. Реджи произвел впечатление на Куэйю своей музыкальной хваткой, а Дункана вдохновлял его голос. И хотя Реджи «полностью утратил интерес к карьере артиста», Дункан считал молодого человека «настоящей находкой» и пригласил «Spencer Davis Group» записать новую композицию Дуайта/Топина, получившую название «One Time, Sometime, or Never», хотя она так никогда и не вышла в свет.